Дикая Охота - [30]

Отплевываясь, Кобылин сел, потом со стоном приподнялся, чувствуя, как боль пульсирует в выбитом на прошлой охоте плече. Тогда ему чуть не выдернуло руку из сустава, и сейчас травма давала о себе знать. Тяжело дыша, он рывком поднялся на ноги и присел, услышав оглушительный треск за спиной.

Обернувшись, Кобылин нервно облизнул губы. Маленький домик, из которого он только что выбрался, покосился набок. Крыша съехала в сторону, превратившись в исковерканный ком черного рубероида, из которого, как ребра, торчали сломанные доски. А там, под ними, шевелилось что-то белое, как ожившая пена прибоя.

В лицо Алексу дохнул неземной холод — звенящий, острый, способный разрезать кожу как ножом. Кобылин стиснул зубы, обернулся к забору, смерил его долгим взглядом и отступил на шаг. Потом, понимая, что у него остался последний шанс, прыгнул вперед.

На этот раз он сделал пару шагов, подпрыгнул, уперся ногой в боковину четырехугольного заборного столба, оттолкнулся от него и швырнул свое тело как можно выше. В последний момент Кобылин успел извернуться и закинуть левую руку на забор по самый локоть. Повиснув на согнутой руке, он вскинул правую, ухватился за верхний кирпич и заскреб ботинками по забору, пытаясь подняться выше. Руки скользили, но Алексей рвался вверх, царапая ногтями обледеневшие кирпичи. Потом правая нога нашарила чуть выступающий кирпич — всего лишь крохотную ступеньку, на которую и встать-то было нельзя. Но Кобылину, отчаянно хотевшему жить, хватило и этого — оттолкнувшись носком ботинка, он взмыл над забором, навалился на него животом и сдавленно охнул, когда дробовик впился в ребра.

Приподнявшись на руках, Кобылин закинул на забор правую ногу и бросил взгляд вниз. Внутренний двор, скрывавшийся за забором особняка, не очень-то его удивил. Это оказалось пустое белое пространство, наглухо засыпанное снегом. Вот только в нем виднелись странные почерневшие воронки, словно двор бомбила вражеская авиация. От закрытых ворот к широкому кирпичному крыльцу с двустворчатой деревянной дверью вела узкая, едва заметная тропинка. Даже не тропинка — так, след одного человека, но Алексею хватило и этого. Здесь были люди. Живые. Значит, и он может выжить.

Перемахнув через забор, Кобылин спрыгнул в снег и провалился по самую грудь. Размахивая руками, он выбрался из сугроба и, отчаянно отплевываясь, начал пробираться к дому — напрямик, через пустой двор, на котором даже деревья не росли. Дом, огромный, как древний замок, нависал над двориком. Три этажа красного кирпича, строгие окна, закрытые наглухо белыми раздвижными ставнями. Справа к дому примыкал огромный сарай с покатой крышей — по широким воротам Кобылин определил, что это гараж. Машины на три, не меньше. Кто-то из местных неплохо жил, судя по воплощенным мечтам. Но сейчас Алексея больше волновали крепкие стены дома, а не доходы его владельца. Вот что волновало его, продирающегося сквозь снежный покров на дворе, — выдержат ли кирпичные стены удар той проклятой снежной волны. И как далеко она отсюда.

Когда он добрался до середины двора, в спину ударила уже знакомая волна холода. Алексей рывком выпрыгнул из снега, как полюющая лиса, рванулся скачками к крыльцу, но не успел. Краем глаза он еще заметил, как за плечами вырастает белый снежный вал, а потом что-то толкнуло его в спину и швырнуло лицом в снег.

Кобылин забарахтался в ледяном месиве, попытался встать, но руки по плечи утонули в снегу. Его потащило вперед, потом швырнуло обратно, перевернуло на спину — точно как океанская волна, играющая с неумелым пловцом. Алексей рванулся вперед, но на грудь ему упала волна снега, что залепил лицо и набился в рот. Он замахал руками, но сверху упала еще одна волна, и Кобылин начал тонуть в мокром месиве.

Свет померк, на грудь навалилась свинцовая тяжесть, и Алексея притиснуло к земле. Снег давил сверху плотным мокрым одеялом, его тяжесть не давала шевелиться, не давала вздохнуть, и через миг охотник оказался плотно упакован в тугой снежный кокон. Холода он не чувствовал. Чувствовал удушье — воздуха уже не хватало, а перед глазами плыли разноцветные круги.

Алексей напряг плечи, пытаясь подтянуть руки к лицу, но не смог пошевелиться. Вокруг стало темно, легкие свело судорогой, и охотник захрипел в своей снежной могиле, понимая, что отсюда ему уже не выбраться.

И тогда пришел свет.

* * *

Кобылин, увидевший зыбкое сияние, мягко сочащееся сквозь толщу снега, перестал дышать. Ждал, когда появится она — девчонка с белой прядью в черных волосах. Придет ли она к нему или будет дожидаться там, наверху? Он знал, что получит ответ на этот вопрос через пару секунд, но все равно волновался. Как это будет? Как?

Стало светлее. Снег, облепивший лицо Кобылина, вдруг потеплел, словно наверху развели огромный костер. Почувствовав на лице влагу, охотник замотал головой, рванулся вверх и сел среди развороченного сугроба, жадно хватая воздух раскрытым ртом. Он ничего не видел — снег по-прежнему облеплял лицо холодной мокрой маской. Зато слышал тугой гул и хруст шагов по снегу.

Жадно втянув воздух, пахнущий гарью, Кобылин вскинул руки и смахнул с лица мокрые комья подтаявшего снега. И сдавленно застонал от открывшейся картины.