Дигенис Акрит - [27]

А ныне опозорено — всего один лишь воин

Сумел осилить нас троих. И вот совет мой, дети:

Не подобает оставлять обиды без возмездья —

345 Давайте поторопимся, друзей своих отыщем,

Ведь сколько бы ни хвастался — не всех он уничтожил;

И если хочет бог того, мы снова соберемся

И среди ночи на врага обрушимся внезапно.

Коль верх сумеем одержать, исчезнут все печали,

350 И скорбь исчезнет, что храбрец посеял в наших душах.

А девушка достанется тебе, Иоаннакис[405],

Не в состоянье мой язык воспеть ее достойно,

Ни одному, поистине, из смертных не случалось

Красу такую увидать — я сам тому свидетель,

355 А мне ведь пятьдесят второй уж год пошел от роду,

Немало взял я городов и стран немало видел,

И таяли ряды врагов перед моей отвагой,

Как меркнут хороводы звезд перед лучами солнца.

Смелей же будь, прекраснейший, и ждет тебя награда!»

360 Пришлись обоим по душе те речи Филопаппа,

И вот на холм они взошли, чтоб дать сигнал для сбора.

Горели долго факелы[406], всю ночь светили ярко,

Но понапрасну — на призыв никто не появился.

И Филопаппа спутники такое предложили:

365 «Храбрейший старец, для чего ты зря нас утомляешь?

Неужто в нашей доблести тебя не убедили

Трофеи величайшие — о них тебе известно —

Награды, что стяжали мы в ожесточенных войнах?

Не приходилось испытать нам горечь поражений,

370 И изумлялся ты делам необычайным нашим,

Но вот повержены врагом, как новички в сраженье,

А остальные[407] воины от рук его погибли.

Коль хочешь ты последовать детей своих совету,

Оставим бесконечные, ненужные заботы

375 И к Максимо[408] отправимся — ведь нам она родная —

И обратимся с просьбой к ней, попросим о подмоге;

Надежны воины ее,— ведь сам ты это знаешь.

Не вздумай только говорить о пораженье нашем:

Узнает если обо всем, то не пойдет с тобою;

380 С умом и осторожностью исполни это дело,

Чтоб стала соучастницей и план наш поддержала.

Добьешься помощи ее,— победа будет нашей,

А мы, когда огонь зажжешь, с тобой соединимся».

Одобрил Филопапп совет, словами их довольный,

385 Вскочил он сразу на коня и к Максимо поехал.

Происходила же она от женщин-амазонок[409],

Которых Александр царь привел из стран брахманов[410];

Равнялась с предками она своей могучей силой,

А битва для нее была усладой высшей в жизни.

390 И вот приехал Филопапп, пред Максимо явился

И, ласково приветствуя, спросил: «Как поживаешь?»

Ответ услышал: «Хорошо, по милости господней!

А ты, славнейший, как живешь, как дети поживают

И отчего, скажи, один без них ко мне приходишь?»

395 Ответил женщине старик, не открывая правды:

«Сыны мои, о госпожа,— Киннам, Иоаннакис —

Здоровы с божьей помощью, пошли они на стражу

И истребить до одного стремятся непокорных.

Решили отпустить меня, хотели дать мне отдых,

400 И пользу это принесло по милости господней,

И обнаружили мы дар, прекрасный и бесценный:

Ведь никогда я не терпел покоя и безделья,

И вот, когда любимые отправились в дорогу,

Один я оседлал коня, вдоль берега[411] пустился,

405 прохода, чтоб могли следить мы за врагами.

Вот на дорогу выехал, которой имя Тросис[412],

И здесь-то, слева, на лугу, густой травой поросшем,

Добыча золота ценней глазам моим предстала,—

То девушка была, какой не видел я доселе:

410 Сияет красота ее необычайным блеском,

И прелесть несказанная из глаз ее лучится;

Как молодой побег она, приносит радость взорам,

С живой картиной схожая[413], чарует людям души,

А дочерью приходится — сумел узнать я — Дуке.

415 Хотели мы, чтоб взял ее златой Иоаннакис[414],

Но вот другой — не знаю как — сумел опередить нас,

И появился на лугу он с девушкою рядом.

Коль дорогого родича ты забывать не хочешь,

То постарайся для него — пусть бодрствовать придется —

420 Любовь яви, владычица, не словом, а делами:

Лишь тот, кто разделить готов любимого печали,

Бывает другом истинным и родственником верным».

С такою Филопапп старик к ней речью обратился,

И убедил он Максимо во всем повиноваться,—

425 Легко ведь в заблуждение ввести рассудок женский.

Не стала даже спрашивать, кто девой той владеет,

Но тут же Мелимидзису[415] явиться приказала,—

То первый отрок был ее, стоявший над другими[416],—

И обратилась к воину с улыбкою веселой:

430 «Ты слышал, что сказал старик, наш Филопапп достойный:

Добычу превосходную нашел он на границах

И просит нас помочь ему — отправиться в дорогу

И с ним по-братски разделить все радости победы.

За апелатами теперь скорее отправляйся

435 И сотню отбери бойцов, испытанных в сраженье,

С конями превосходными, надежнейшим оружьем,

Чтоб тот, с кем повстречаемся, легко попал нам в руки»,

И вот, приказа госпожи ослушаться не смея,

На пост пошел сторожевой в тот вечер Мелимидзис,

440 Огонь сигнальный он зажег, бойцов собрал немало —

Числом не меньше тысячи, испытанной отваги.

И сотню лучших храбрецов из воинов он выбрал,

Велел идти им за собой и к госпоже вернулся.

И увидала Максимо: готово все, что нужно,

445 Назавтра приказала им с оружием явиться

И на меня войной пошла, исполненная рвенья,

А во главе был Филопапп,— вести хотел он войско.

Приблизились они к холму, поднялись на вершину,

Сказал старик товарищам каков сигнал условный,

450 Бойцам Иоаннакиса огонь зажег он ночью,

И к войску те приблизились, когда настало утро.