Диана де Пуатье - [108]

Каким образом расходовалась оставшаяся после всех перечисленных выплат сумма, мы знаем из документа, проверенного 27 января 1561 года (по новому стилю), где перечислены траты на строительство за 1558 и 1559 годы^[539].

Возведение моста продолжалось. Мастер-каменщик Жак Шантрель, получавший 300 ливров в месяц, работал там с марта по июль 1558 года. В августе он умер. Проверив, насколько продвинулась работа, казначей уплатил вдове остаток его жалованья и все, что недополучили каменщики и подсобные рабочие (245 ливров 18 су и 2 денье). К тому времени был назначен новый начальник строительства — Жан Нуаре. Он снял опалубку с большой арки, переброшенной Жаком Шантрелем через реку, но работа была выполнена так плохо, что крепежные балки и доски попадали в реку, откуда их потом пришлось вылавливать. Поэтому казначей Беро отказался платить Нуаре, однако последний получил от Дианы письмо с приказом выдать оговоренную сумму. Благодаря этому обстоятельству Нуаре в несколько приемов в течение 1558 и 1559 годов получил 1510 ливров. Строительство моста продвигалось очень быстро: мастер-столяр Матюрен Карте заложил четыре арки, к которым крепились своды. Столяры и каменщики трудились без устали. В то же время кровельщики, плотники, слесари, облицовщики следили за содержанием ферм, мельниц, амбаров, запруд. Расходы на доставку досок для строительных лесов, черепицы и кровельной соломы добавлялись к плате за повозки, задействованные на полевых работах. Итак, за два года, о которых идет речь, расходы достигли 4684 ливров 6 су и 2 денье. Между тем за тот же промежуток времени (до декабря 1559 года) доходы составили 6861 ливр 15 су. Следовательно, казначей Беро признал, что должен герцогине де Валентинуа 2177 ливров 8 су и 10 денье^[540].

Читая счета, занимавшие внимание Дианы, можно забыть, в какой драматической атмосфере существовала в то время Франция. Преследования протестантов достигли широкого размаха после облавы и ареста в молитвенном доме на улице Сен-Жак четырехсот участников собрания в сентябре 1557 года. За арестом последовало сожжение на костре семерых человек. Манифестации в Пре-о-Клер в мае 1558 года с пением псалмов, затем столкновение короля с д’Андело ускорили ход репрессий. Суровость римской инквизиции и прибытие во Францию посланных Павлом IV миссионеров ордена иезуитов, хоть и не признанных парламентом, настраивали французских католиков на самый воинственный лад по отношению к кальвинистам^[541].

Вернувшись к французскому двору, Монморанси был вынужден безоговорочно одобрить предписания Рима. После освобождения из плена он обнаружил, что Гизы прочно устроились у рычагов власти, используя против его племянников Шатийонов обвинение в ереси. Коннетаблю и самому пришлось заделаться непреклонным католиком, дабы отнять у противника монополию на защиту отродоксии. Более того, он со всем рвением присоединился к новоиспеченной союзнице Диане: а королевская фаворитка со времен первых преследований протестантов ничуть не утратила ненависти к ним, ибо они клеймили ее внебрачную связь с королем. Герцогиня де Валентинуа даже отыскала в этом источник дохода, ибо на протяжении многих лет присваивала и раздавала своим слугам средства и ценности, изъятые в виде штрафов и конфискаций по приговорам не только за гражданские преступления, но и по обвинению в ереси^[542].

Монморанси ознаменовал альянс с Дианой, подписав 22 декабря 1558 года брачный контракт своего сына Анри де Дамвиля с Антуанеттой де Ла Марк. Но, прежде чем приступить к этой церемонии, ему надо было организовать свадьбу дочери короля Клотильды и герцога Шарля Лотарингского. Празднества состоялись в Париже. Общий восторг вызвали богатство и размах торжества: 20 января 1559 года — восточная карусель, 21-го — турнир, наконец 22-го числа — брачная церемония в соборе Парижской Богоматери^[543]. Затем Монморанси пригласил короля, королеву и двор сначала в Экуан, потом в Шантийи, где 29 января состоялась свадьба внучки Дианы и его сына Анри.

Итак, в январе самым недвусмысленным образом подтвердилось, что коннетабль вновь обрел абсолютную власть над королем. По словам посла Феррары Альваротто, он заставлял монарха плясать под свою дудку, и все это — благодаря Диане, с которой коннетабль близок «как ноготь к пальцу, если не сказать как бандаж к заднице»^[544]. Каждый вечер союзники ужинали вместе: «Они расточают друг другу величайшие любезности и ласки». Генрих осыпал старого друга весьма ощутимыми милостями: чтобы собрать 100 тысяч экю, то есть половину выкупа, он продавал должности и спорные земли королевского домена, подарил Франсуа де Монморанси 100 тысяч ливров и предоставил ему пожизненно должность великого мажордома, которую страстно хотел заполучить Гиз, а заодно — пост губернатора Лангедока (также пожизненно). Анри де Монморанси-Дамвилю, благодаря брачному союзу ставшему внуком Дианы, Генрих II пообещал маршальский жезл. Настоящим вызовом Гизам стало назначение преследуемого ими д’Андело, по просьбе его дяди коннетабля, королевским лейтенантом при губернаторе Пикардии вместо по-прежнему сидевшего в плену Колиньи