Девушки - [153]
Ее подхватывали то в одном конце поселка, то в другом:
Девушки тарутинского поля слаженно пели:
И эта глубоко народная песня, как Волга в половодье, разливалась от края и до края по всему рабочему поселку.
Нил Иванович и Долгунов прилегли отдохнуть только на рассвете и, поспав малость, поднялись. Нил Иванович прошелся по кабинету, разминаясь и позевывая; вид у него был усталый и помятый, но чувствовал себя старик бодро.
— Ты, Матвеич, прав, — встретив кротким, добрым взглядом вошедшего парторга, промолвил начальник участка. — Я почти до самого утра, прислушиваясь к ликованью девушек, подсчитывал проценты выработки на полях. И что же? За первую половину вчерашнего дня они выполнили нормы в полтора раза больше, чем вырабатывали за день. Да, Матвеич, я был неправ…
Нил Иванович замолчал, вздохнул и задумался.
Парторг и начальник участка вышли из конторы. Бледное солнце уже взошло, веял холодноватый ветер, над полями серела мгла, по белесо-стеклянному небу ползли редкие клочья облаков. Нил Иванович запахнул пальто и, покосившись на Долгунова, спросил:
— Матвеич, что же ты молчишь, и так странно, по-юношески, улыбаешься? Мечтаешь? Или смеешься надо мною, стариком? Над моим вчерашним страхом?
— Нет… Ты, Нил Иванович, до рассвета подсчитывал проценты добычи торфа, а я думал о том, как величественна русская, советская женщина. Она, Нил Иванович, в годы войны, чтобы помочь своим братьям, отцам и мужьям разгромить фашистские орды, взяла на свои плечи слишком большое бремя труда и, не сгибаясь под ним, героически несет его. Думая о ней, о делах ее, нужных Родине, я все время видел ее перед собой. Даже и тогда, когда я задремал, приснились мне наши торфяницы: они вместе с солдатами перешли границу Германии и несли освобождение немецким рабочим…
Нил Иванович, слушая Долгунова, широко открыл глаза, удивленно заглянул парторгу в лицо, но сейчас же опустил взгляд и задержался. Парторг обернулся к нему и заметил слезинки на его щеках и седеющих усах. Под пристальным взглядом парторга Нил Иванович сильнее покраснел, смущенно проговорил:
— Матвеич, торфинка заскочила в глаз, вот я и… отстал. Кажется… Да, да, вытащил ее! — Он махнул платком по лицу. — Теперь не режет, и слезы перестали течь. — Он резко выпрямился и проговорил громче: — Идем, Емельян Матвеич, на участок!
Они вышли из поселка, и Нил Иванович с душевным проникновением сказал:
— И я, Матвеич, подсчитывая проценты выработки, думал о славной советской женщине. Да и всегда, признаюсь, думал… Хорошо ты, Емельян Матвеич, сказал о ней!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Проходя мимо сада, Павлов замедлил шаги, подумал и повернул к воротам. Сад был пуст. Вершины деревьев тихо шумели, сбрасывая пожелтелые и розоватые листья. Шелестя и вертясь в сизом воздухе, они падали на дорожки и скользили по ним, гонимые прохладным ветром.
Павлов только что вернулся из двухнедельной командировки. Несмотря на то что не спал в вагоне, он чувствовал себя бодро, и ему не хотелось идти домой. Он смотрел на падающие с берез и осин листья, сверкавшие цветом меди, и думал об Ольге. «А не сесть ли мне в вагончик? — сказал он как-то неуверенно и тотчас ответил себе: — Нет, она, наверно, уже в поле, на работе, ей не до меня». И, думая о девушке, попытался представить ее себе. Видел черные, блестящие глаза, немножко лукавые и ласковые, темные волосы, стройную фигуру в синем комбинезоне.
Павлов так замечтался, что не заметил, как в сад вошли ребятишки и уселись на скамейки, окружающие полукольцом памятник Ленину, как подошел Долгунов и остановился около него, — видел в мыслях одну Ольгу. Долгунов сел на скамейку и обратился к Павлову:
— Почиваете, товарищ лейтенант?
Павлов вскинул голову и, увидев парторга, обрадовался.
— Простите, Емельян Матвеевич, что не заметил вас. Здравствуйте! — Он протянул руку парторгу, смотревшему — на него с ласковой и доброй улыбкой. — Немножко задумался, вот и… А вы, Емельян Матвеевич, как попали сюда?
— «Думы, мои думы, горе мне с вами! Что стоите поперек смутными рядами?» — произнес стихи Шевченко Долгунов, глядя на Павлова. — Как попал? Приехал на партийный актив. Шел в клуб, но, заметив вас, завернул… а вы уж перестали и узнавать болотников!
— Вы все шутите, Емельян Матвеевич.
— Что унывать-то? Наши войска далеко шагнули в Пруссию.
— Мне говорили, что вы всегда были большим оптимистом, — проговорил Павлов.
— Кто это распускает обо мне такие вздорные слухи? — спросил Долгунов.
— Секрет! — ответил шутливым тоном Павлов.
— Да, скажите, если это не тайна, кем оказался Аржанов? Помните, он работал техником у нас на участке и сбежал.
— Приземлился.
— Не понимаю… Что это значит?
— Очень просто. Он арестован. А вместе с ним и его вдохновители.
— Аржанов был не один у нас на участке? — удивился Долгунов.
— Целая шайка была. Работали по указаниям немецкой разведки. Неплохо законспирировались в волдыринской компании. Обычная шпионско-диверсантская история.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Иванович Малашкин — старейший русский советский писатель — родился в 1888 году, член Коммунистической партии с 1906 года, участник первой мировой войны и революций 1905 и 1917 годов. Его перу принадлежат сборники стихов: «Мускулы» (1918), «Мятежи» (1920), стихи и поэмы «Мышцам играющим слава», «О современность!», «Музыка. Бьют барабаны…» и другие, а также романы и повести «Сочинение Евлампия Завалишина о народном комиссаре и нашем времени» (кн. 1, 1927), «Поход колонн» (1930), «Девушки» (1956), «Хроника одной жизни» (1962), «Крылом по земле» (1963) и многие другие.Публикуемый роман «Записки Анания Жмуркина» (1927) занимает особое место в творчестве писателя.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.