Девушка выбирает судьбу - [81]

— Пошел!.. Пошел вон!

И вдруг я понял, что это не собака. Ведь мне приходилось уже видеть волков. В прошлом году они среди бела дня посреди аула задрали нашего теленка. А тень с горящими угольками снова начала приближаться ко мне. Пятясь от нее, я неожиданно задел палкой о чайник. Раздался резкий металлический звук, и волк опять отскочил в сторону. Тогда я принялся кричать диким голосом и что есть силы колотить палкой о чайник. Волчья тень отпрянула в темноту, и тут послышался такой жуткий вой, что все затрепетало во мне.

Вся степь, казалось, завыла вокруг. Видимо, их тут не один или два, а целая сотня волков. К тому же я знал, что волки воем сзывают друг друга. Это придало мне прыти, и я бросился бежать из последних сил.

А вой не утихал. Наоборот, он разрастался, приближаясь с разных сторон. Потом уже мне рассказали, что когда воет волк, то звук несется не только из горла, но и из-под брюха, от ушей, от хвоста. Все вибрирует в нем, и создается впечатление, что воет целая стая.

Возможно, все так и было, но когда справа показалось наше кладбище, оттуда совершенно явственно отозвался еще один волк.

Силы оставляли меня: хотелось сесть на землю, закрыться руками и ждать своей судьбы. И вдруг весь этот вой стих, словно по мановению чьей-то невидимой руки. В наступившей тишине послышался собачий лай. Кажется, никогда не слыхал я более приятных звуков!..

А к первой собаке присоединилась вторая, потом третья. Они лаяли на разные голоса: глухо ухали могучие овчарки-волкодавы, вовсю заливались дворовые шавки, тонко подлаивала борзая. Лай нарастал, стремительно приближаясь, и вдруг мимо меня промчалась вся собачья ватага из нашего аула, явно преследуя кого-то. Я оглянулся: и в помине не было зловещих огоньков.

С легким сердцем шел я по ночному аулу. А ведь вчера еще я боялся даже днем проходить мимо саманин дедушки Али. У него были такие собаки, что снимали на ходу всадника с коня. Теперь я знаю, что они — мои лучшие друзья!..

Дома еще не спали и мирно ели молочную лапшу. Обо мне никто и не беспокоился. Съели бы меня волки, кое-кто здесь бы, наверно, порадовался. Переступив порог, я уронил тяжелый чайник и с ревом грохнулся на пол. Между тем дома просто подумали, что я остался ночевать у Абдибая. Кому могло прийти в голову, что восьмилетний мальчик решится идти ночью через безлюдную степь!

Зимовали мы почему-то уже не в нашей землянке, а в соседнем урочище, где жил наш зажиточный сват Кобентай. Сын этого человека был женат на дочери моего дяди Умбетбая. У меня возникло подозрение, что отчим переселился с расчетом поживиться чем-нибудь возле богатого родственника. Как в песне говорится:

Пусть не щедра, но славна богатая семья,

Вкус масла приятен, хоть нет его у тебя!..

Когда наш верблюд и груженные мешками коровы прибыли на место, самого Кобентая не было. Он с семьей пребывал еще на осенней стоянке. Мы еще не успели и устроиться на новом месте, как прибежал какой-то рыженький коротыш ростом с моего братишку и принялся неслыханными словами костерить отчима. Оказывается, отчим накануне поймал в стаде его верблюда, приняв за верблюда Кобентая. Взвалив за это себе на плечи мешок нашего проса, коротыш ушел со своим верблюдом. Вскоре вернулся и сам Кобентай. Он занял свое зимовье, а мы устроились в сложенном как попало из сырцового кирпича хлевушке, прорубив предварительно маленькое оконце, поставив печку и приладив дверь. Лучше всего о нашем житье-бытье поведала бы народная песня:

Если сосватаются бай с баем —

Обмениваются скакунами.

Если сосватаются бедняк с бедняком —

Обмениваются сумами.

Если сосватаются бай с бедняком —

Обмениваются презрением,

Проклиная тот день,

Когда сосватались!

По старинному казахскому обычаю Кобентай сразу же пригласил нас всех к себе в гости, и на этом его благодеяния закончились. Он даже на порог нас не пускал…

Степняки обычно строят свои зимовья таким образом, что тесным гнездом стоит десяток домов. И хоть Умбетбай жил у Кобентая, тот не выносил даже одного его вида. Не переставая, измывались они над моей сестрой Ажар, приходившейся им снохой. Они называли ее не иначе, как «дочь голодранца», и это всегда больно ранило мое маленькое сердце. А зять, здоровенный детина, не обращал на это никакого внимания.

Старуха Кобентая время от времени зовет меня покачать их ребенка. Мне перепадают какие-то куски, но я прячу их и несу домой, где ждут меня голые и полуголодные братик с сестричкой. Вид их до того жалок, что хочется плакать вместе с ними.

У нас уже нет скота, чтобы зарезать в трудную минуту. Поняв, что зимой не обойтись без тягла, отчим отдал двух коров и теленка за верблюдицу, от которой ждали потомства. Несколько овец и коз, оставленных бабушкой, хватило до середины зимы. Потом наступил настоящий голод. Мы ели пустую похлебку и начали понемногу пухнуть. Разуверившаяся во всем и доведенная до отчаяния мать, уже не боясь побоев, проклинала Мырыка самыми страшными проклятиями.

— Чужие мужья трудятся день и ночь! — кричала она в исступлении. — Только один ты караулишь дым из чужих труб. Как собака в ожидании объедков, ждешь у чужих порогов. Единственное занятие у тебя — драться с собственными детьми из-за чашки супа. Будь проклят аллах, создавший тебя на мое горе в образе мужчины!..