Девушка выбирает судьбу - [137]

«Трусы», — с презрением подумал о них Муратбай.

В это время всадники уже поднимались на железнодорожное полотно. У переднего лошадь, видимо, чего-то испугалась и бросилась в сторону. Другие остановились. Муратбай сразу узнал их: это были волостной и аульные старшины со своими прихлебателями. Они, видимо, ехали разрешать какую-нибудь очередную распрю. Волостной что-то громко кричал, тряся козлиной бородой. Они проехали почти рядом с Муратбаем, но не обратили на него никакого внимания. Когда всадники поравнялись с кустарником, четверо вышли к ним навстречу и низко поклонились. Словоохотливый Турлыбек, размахивая руками, начал что-то рассказывать. Остальные трое согласно закивали головами.

Но у старшин не было времени дослушать их до конца.

— Что мы можем сделать с этими белыми? — донесся до Муратбая раздраженный голос волостного. — Вы сами им досадили, сами и выкручивайтесь.

И всадники зарысили к аулу. Вслед за ними поплелась к своим зимовкам и храбрая четверка.

Муратбай поднялся на насыпь и осмотрелся. Потом нашел в снегу все три лома, подобрал щипцы и плоскогубцы, подхватил под руку кетмени и снова пошел к железнодорожному полотну. Сердце у него заколотилось, в ногах появилась нервная дрожь. Никогда не думал он, что ему придется взяться за подобное дело. Но разорение аулов, насилие и голод взывали к мести — и за смерть тетушки Назимы и семерых ее детей, и за умоляющие взгляды тех несчастных, которые надеялись, что пятеро мужчин защитят истерзанных людей от унижения колчаковцев.

«Так не отступай! Смелее делай задуманное!» — твердо говорил себе Муратбай. Убедившись, что никто ему мешать не будет, он приступил к делу.

Земля потрескалась от мороза, стальные болты покрылись толстым слоем инея. Муратбай вспотел, поднял уши мерлушкового тымака, снял пояс. Когда канава под рельсом стала достаточно просторной, он попробовал поддеть ломом рельс и расшатать накладку. Но это оказалось ему не под силу. Пришлось заняться болтами. С большим трудом удалось отвинтить несколько штук. Силы уменьшались. Перед глазами проплывали черные круги, голова кружилась, очень хотелось пить. Муратбай присел на корточки и прямо из-под ног взял горсть грязного снега. После передышки силы стали возвращаться к нему. Он поднялся и огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Казалось, все живое попряталось, чтобы не мешать джигиту делать его нелегкое дело.

Болты поддавались медленно, еще труднее было вытаскивать толстые костыли из мерзлых шпал. Окажись с ним те четверо, все это можно было бы сделать намного быстрее. Но Муратбай не отступал. Мысль о тех, кто остался в аулах, придавала ему силы. Он слышал голос тетушки Назимы и ее казненных детей: «Торопись, ты не имеешь права отступать! Иначе многие в аулах погибнут такой же страшной смертью, как и мы». И Муратбай напрягал последние силы.

Наконец костыль поддался. Джигит вгорячах схватил его голыми руками, кожа припаялась к белому от мороза железу, из пальцев пошла кровь. Муратбай не почувствовал боли. Когда он начал вытаскивать второй костыль, раздался паровозный гудок. Муратбай вздрогнул и широко раскрытыми глазами посмотрел на поезд, стремительно приближавшийся к нему. Опоздал! Ведь железнодорожники предупреждали. Что делать?! Он беспомощно озирался по сторонам. Вот ломы, вот ремень из крепкой бычьей кожи…

В следующее мгновенье Муратбай быстро собрал все три лома и крепко связал их. А теперь — связку в руки и под насыпь! В те короткие секунды, пока поезд приближался к роковому месту, перед глазами Муратбая пролетела вся его недолгая жизнь.

Гул нарастал, земля сотрясалась под тяжестью тысячетонного состава. Муратбай напрягся, как до предела сжатая стальная пружина. Вот появились два паровоза, которые уверенно тянули десятки красных вагонов, груженных награбленным хлебом. Вот поезд почти рядом. Муратбай стремительно вырвался на полотно и с криком: «Все равно умирать!» — лег между рельсами, держа поперек связку ломов.

Скованная мертвым покоем, степь вздрогнула от оглушительного грохота. Из разбитых, искореженных вагонов на льдистую землю посыпались пшеница и просо.

Жители аулов, целый день с нетерпением ожидавшие этого момента, бросились к разбитому составу. Люди старались возвратить свое добро, отнятое вооруженными грабителями. Странно, но раньше всех у состава оказались те четверо храбрецов, которые бросили Муратбая на верную смерть.

Удары Красной Армии становились все сокрушительнее, и у колчаковцев не оставалось времени посчитаться с жителями ближайших аулов за такую неслыханную дерзость. Они едва успевали уносить ноги.

Джатаки Есиля с большими почестями похоронили Муратбая на вершине высокого холма.

И когда сегодня вы въезжаете в самый многолюдный колхоз в пойме реки Есиль, знайте, что это — аул Муратбая.

ХУДОЖНИК И ГЕНЕРАЛ

перевод Н. Ровенского

Познакомились мы с Жубаниязом Алдонгаровым на фронте. Он был призван в армию сразу после окончания института изобразительных искусств. И вместо кисти и мольберта война вручила ему трехлинейку и малую саперную лопату. Да, встретились мы в необычных обстоятельствах.

Стояла осень 1943 года. Дрались мы с гитлеровцами насмерть. После разгрома на Курской дуге, они уже не могли оправиться: наши войска вели наступление, отбрасывая фашистов каждый день на 20–30 километров к западу.