Девушка с нижнего этажа - [52]

По лицу миссис Пэйн пробегает тень улыбки.

— Что стало с Радостью Саванны?

— У меня ее забрали. — Миссис Пэйн крутит золотое кольцо на пальце. — Я целый год рыдала ночи напролет.

Зачем родителям миссис Пэйн понадобилось отбирать у единственной дочери любимую кобылу, тем более что они занимались коневодством? Не понимаю. Но ведь, с другой стороны, пытаться разгадать миссис Пэйн — все равно что разворачивать мокрую газету: страницы непременно порвутся.

Мы греемся в лучах послеполуденного солнца, наблюдая за лошадьми, и я гадаю, скажет ли миссис Пэйн мне что-то еще или она позвала меня лишь для того, чтобы поведать историю о любимой кобыле. И вдруг миссис Пэйн, проведя перед собой рукой, словно для того, чтобы рассеять туман, спрашивает:

— Как проходят ваши прогулки с Кэролайн?

— Прекрасно, мэм.

— Ты ведь не спускаешь с нее глаз, верно?

Обличить мою ложь может только Мерритт. Неужели он уже что-то рассказал миссис Пэйн?

Чем дольше я молчу, тем более подозрительной кажусь.

— Да, мэм, она всегда со мной рядом. — Я слышу свой голос как бы со стороны. — Ваша дочь держится в седле крепко, как гребень на голове у петуха. Думаю, эта способность досталась ей от вас.

Не знаю, почему я вру. Миссис Пэйн я обязана куда большим, чем ее сумасбродной дочери. Наверное, потому, что я не ябеда.

На щеках миссис Пэйн появляются милые ямочки.

— Да, вероятно. Что ж, я рада, что вы с Кэролайн ладите.

Неподалеку от нас Амир валится на землю, и жокей осыпает его проклятиями. Вздохнув, миссис Пэйн уходит в их сторону.

Ко мне подходит Старина Джин, распространяющий запах седельного мыла и раскрасневшийся от работы.

— Заметила кое-что новенькое?

— Ты еще больше похудел.

Старина Джин проделал новую дыру в ремне, который не дает парусиновым брюкам свалиться с талии.

Эти слова он, махнув растрескавшейся ладонью, пропускает мимо ушей.

— Я больше не кашляю. Даже мяч смог надуть.

Картофелина пытается наступить на овечий пузырь, но тот выскальзывает у нее из-под копыта.

— Кажется, возврат за эликсир мы требовать не будем.

Я расплываюсь в такой широкой улыбке, что она вполне могла бы заменить растущую луну.

— Это нужно отпраздновать. Завтра можно взять Картофелину и поехать на речку. Поищем, где гнездятся куропатки. А если хочешь отдохнуть, то можем поиграть в шахматы или…

— На выходные мне снова придется остаться здесь. Прости.

— Ну что ж, тогда я присмотрю за домом… — говорю я, но Старина Джин уже спешит на зов Джеда Крикса.

Двадцать два

Одиночество — мой частый гость, и его почти всегда сопровождает тоска. Сегодня она усаживается мне прямо на колени.

Сколько одиноких душ пережидало в этом подвале ужасные события, рядом с которыми мои неприятности кажутся сущими пустяками? Я провожу пальцем по слову орбита, нацарапанному на стене. Это пути, по которым следуют небесные тела. Надеюсь, что все, кто здесь бывал, нашли свой путь. Что каждый из них, словно звезда на небе, занял свое место.

Письма читателей лежат неровной кучкой на полу. Я поднимаю их и перечитываю, пытаясь найти успокоение в жалобах незнакомых мне людей. Почему именно в общении с незнакомцами мы можем сбросить камень с души? Наверное, потому, что незнакомец вряд ли станет распускать слухи среди тех, кого ты знаешь, и не будет судить тебя, основываясь на своем мнении о тебе. А может быть, ощущение того, что незнакомцу не все равно, приносит нам утешение.

Чаще всего у мисс Ягодки просят совета в любовных делах — судя по всему, она настоящий знаток в этой области. Я размышляю, как поступить с ухажером, который вместо того, чтобы говорить спокойным тоном, предпочитает ворчать (бросить его, как горячее печенье), с авантюристом (тот же совет) и с кокеткой (найти печенье похолоднее). Надеюсь, я смогу хоть в какой-то степени проявить свою беспристрастность.

Думая о том, что сейчас не отказалась бы от печенья, я беру в руки письмо без обратного адреса. Это значит только одно: отправитель рассчитывает прочесть ответ в газете.

Уважаемая мисс Ягодка!

Говорят, что принят новый закон, согласно которому моя служанка должна ютиться в задней части трамвая, даже если рядом со мной есть свободное место. Что скажете?

Искренне Ваш, Аноним

Глядя на колеблющееся пламя свечи (его как будто теребят невидимые руки), я размышляю о главном противоречии южного общества: никто не станет высказываться против того, что чернокожих загоняют в заднюю часть трамвая, пока дело не дойдет до их слуг. Миссис Пэйн непременно нашлась бы что сказать тому, кто заставил бы ее сидеть отдельно от Этты Рэй, — это если предположить, что миссис Пэйн однажды придется проехать на трамвае. Но в том, что люди стремятся провести черту, нет ничего удивительного. Чем дальше стоишь от кого-то, тем сложнее его любить.

Уважаемый Аноним!

Неужели наши законодатели считают, будто мы настолько глупы, что не способны принимать простейшие решения, а именно: куда нам пристроить пятую точку?

Уж лучше потратить время и деньги на то, чтобы продумать, как выводить сточные воды из города. Это всяко полезнее, чем засорять его макулатурой подобных законов.

Ваша мисс Ягодка

Возможно, ответ вышел слишком радикальным для того, чтобы помещать его в газете, но пускай решение остается за Нэйтаном. Я написала совершенно искренне. Раз читатели спрашивают, почему бы мисс Ягодке им не ответить? Дискуссия хорошо продается, а это по-настоящему острая тема. Быть может, мы даже сможем набрать две тысячи подписчиков раньше срока.