Казалось, медовые волны желания, растекавшиеся от бедер и живота, пронизали ее насквозь. Модельная карьера научила Лили рассматривать свое тело как неодушевленный предмет, инструмент нелюбимого дела. Но по воле этого мужчины эстетически удачное сочетание костей, мышц и суставов наполнялось жизнью и страстью, каждый нерв звенел, кровь жарким потоком неслась по венам. Лили нужно было отдать это безупречное тело Тристану, чтобы снова почувствовать его своим.
Тристан обвел пальцами ее пупок, а потом жестом более интимным, чем все, что ему предшествовало, положил ладонь на ее плоский живот.
Мир вокруг них сделался тих и неподвижен. Тепло его руки проникало в нее — где‑то под штормовой свистопляской разбуженных и растревоженных гормонов Лили ощущала странное спокойствие, словно одно прикосновение случайного знакомца избавило ее от внутренней неудовлетворенности, которая копилась так долго. Она чувствовала себя любимой.
Но момент пролетел, и возбуждение снова вступило в свои права, когда Тристан стянул с нее шелковые трусики. Лили приподняла бедра в беззастенчивом приглашении, его распластанная рука поползла вниз, к средоточию ее желания. Она открылась для умных, неторопливых пальцев, которые дразнили и ласкали, пока она не поняла, что не может больше выносить ожидания.
Легко, словно перышком, Тристан пощекотал кончиком пальца раскаленный бугорок клитора, прижав к себе содрогнувшееся в предчувствии экстаза тело Лили.
— Пожалуйста, Тристан, — взмолилась она. — Я больше не могу ждать…
Но он едва заметно покачал головой:
— Мы не можем.
— Почему? — От обиды и разочарования в ее голосе появились резкие шипящие нотки. — Почему нет?
— Я не взял презервативы.
Напряжение моментально отпустило.
— Н‑ничего страшного. — Заикнувшись от облегчения, выдохнула она в жесткий изгиб его шеи между торопливыми поцелуями. — Я здорова и принимаю таблетки. Ты ничем не рискуешь.
— А ты уверена, что ничем не рискуешь? — спросил он со смешком. — Ты ничего обо мне не знаешь.
Смущенная словами Тристана, Лили отодвинулась, чтобы взглянуть ему в лицо. Ночные тени сделали выражение глубоко посаженных глаз нечитаемым, лунный свет придал мужчине сходство с античной скульптурой, расставил акценты на совершенных линиях скул и подбородка с ямочкой.
— Нет. Но я доверяю тебе. Я сделаю, как ты скажешь. Если ты хочешь прекратить…
Ее рука лежала у него на груди, в центр ладони сильно и размеренно билось сердце.
— Не хочу.
Лили едва сдержала вскрик радости, когда он мощным толчком вошел в нее. Напряженная, дрожащая от восторга, она была больше не способна думать — только чувствовать счастье, захлестнувшее каждую клеточку тела. Опустив ее на прохладные простыни, Тристан целовал ее груди, шею, потом вернулся к губам. Темп нарастал, и захваченной общим любовным ритмом Лили оставалось лишь сильнее обвивать ногами его бедра.
Ее экстатический вопль утонул в последнем залпе фейерверка. Любовники лежали рядом, тяжело дыша, чувствуя, как остывает пот на разгоряченных телах, а за окном падали с неба розовые и золотые звезды.
Ночью шел дождь. Лили поднялась со смятой постели и долго стояла у окна, глядя на мир, окрасившийся зеленью в серебре. Капли стучали по зеркальной поверхности озера, которую медленно затягивало туманом.
Когда двадцать четыре часа спустя она смотрела в другое окно — джипа, пересекавшего сухую бесплодную африканскую равнину, — прекрасное ночное приключение в английском замке казалось ей сном. Лили убеждала себя, что не придумала раннее утро, напоенное влажной прохладой, не придумала, как, налюбовавшись дождем, подошла к постели, на которой спал Тристан, и увидела выражение муки на его лице.
Пока она стояла над ним, мужчина вскрикнул, резко, горько, словно от боли или от ярости. Не раздумывая, Лили снова легла рядом с ним, прижала его красивую голову к груди и баюкала, шепча что‑то ласковое, бессмысленное, успокаивающее, пока белесый рассвет не проник в комнату. Только тогда Тристан расслабился и затих в ее объятиях.
Потом Лили встала, надела шелковое платье и ушла. Тристан не напомнил ей про встречу на терминале аэропорта Хитроу, как обещал. Он не проснулся, чтобы попрощаться.
Джип остановился посреди лагеря. Жара становилась невыносимой, из‑за песка, поднятого караваном машин, было трудно дышать. Разминая затекшие ноги, Лили думала, достанет ли у нее сил все это выдержать. Она наклонила голову, на секунду закрыла глаза, облизнула сухие губы. Раз она смогла по собственной воле уйти из башни вчера утром, нет пределов тому, что еще она сможет сделать.
