Лондон. Март
Маленькая заметка в одной из воскресных газет привлекла ее внимание. Лежа в постели, ставшей на три недели их миром, она ела густо намазанную джемом бриош. И вдруг вскрикнула:
— Слушай! «Неожиданная смена наследника. После недавней смерти Ральфа Фицроя, восьмого графа Хоксворта, владельца поместья Элнберг, выяснилось, что законный наследник на самом деле не имеет права наследования. Источники, близкие к семье, подтвердили, что поместье, в том числе Элнберг-Касл и пятьсот акров земли в Нортумберленде, как и обширная собственность в Челси, переходят к Джасперу Фицрою, сыну графа от второго брака, а не к его старшему брату, майору Киту Фицрою». — Она отправила в рот последний кусочек бриоши и продолжила: — «Майор Фицрой служит в армии. Недавно он был награжден за отвагу. Однако, похоже, отвага изменила ему, когда речь зашла об Элнберге. Местные жители утверждают, что последние годы поместье находилось в запущенном состоянии и на следующего владельца падет тяжкое финансовое бремя. Говорят, Кит Фицрой имеет собственное немалое состояние, но, возможно, он не желает брать на себя спасательную операцию…» — Она отбросила газету, слизала с пальцев джем и посмотрела на Кита из-под полуопущенных ресниц. — Собственное немалое состояние? — Она улыбнулась и поцеловала его в плечо. — Мне нравится, как это звучит.
Кит, полностью не выплывший из глубин сна, которым наслаждался с тех пор, как залучил Софи в свою постель, поднял бровь:
— Я так и думал. — Он посмотрел прямо в ее красивые блестящие глаза. — Ты просто циничная золотоискательница.
— Ты прав, — согласилась Софи и сжала губы, чтобы удержать улыбку. — Честно говоря, меня интересуют только твои деньги и изумительный дом в Челси. Вот я и мирюсь с твоим несносным характером и ординарной внешностью. Я уже не говорю, что в постели ты скучен.
Она взвизгнула, когда Кит под одеялом сжал ее бедро.
— Ну-ка, повтори, — сурово попросил он.
— Я говорила, — она охнула, — что меня интересуют только твои… деньги. — Ее глаза потемнели, когда его рука продвинулась выше. — Я всегда хотела быть игрушкой богача.
Он приподнялся на локте, чтобы лучше видеть Софи. Ее волосы разметались на подушке — благородный цвет, скорее каштановый, чем рыжий. На лице никакой косметики. Она никогда еще не была так красива.
— А не женой богача? — уточнил Кит как бы между прочим, наклонил голову и поцеловал ее в ключицу.
— О нет. В браке я хотела бы получить титул, а не только деньги. — Ее голос стал хриплым, когда его губы коснулись ямочки под ее шеей. — И внушительное поместье в придачу.
Он улыбнулся, неторопливо вдохнул запах ее кожи:
— Спасибо за откровенность. Поскольку у меня больше нет ни титула, ни поместья, вряд ли стоит делать тебе предложение.
Он почувствовал, как Софи напряглась, услышал ее легкий вздох, удивленный и возбужденный.
— Думаю, переговоры возможны, — заявила она, слегка задыхаясь.
— Софи Гринхэм, — произнес он сурово, — я люблю тебя, потому что ты красивая, и умная, и честная, и верная…
— Лесть очень далеко тебя заведет. — Она вздохнула, закрыла глаза и вздрогнула, когда его пальцы заскользили по внутренней стороне ее бедра.
Кит продолжил:
— Я люблю тебя, потому что ты считаешь, что белье значит больше, чем верхняя одежда, и потому, что ты отважная, и сексуальная, и веселая. Мне хотелось бы знать, как ты относишься к тому, чтобы выйти за меня замуж.
Софи открыла глаза. На ее лице постепенно появлялась удивленная и счастливая улыбка. Словно всходило солнышко.
— Да, — прошептала она, глядя на Кита сияющими глазами. — Да, пожалуйста.
— Думаю, я должен честно предупредить тебя, что моя семья от меня отказалась…
Она обхватила ладонями его лицо:
— Мы можем создать собственную семью.
Кит нахмурился, убрал с ее щеки прядь волос. Ему стало трудно говорить.
— У меня нет ни титула, ни замка, ни земель, которые я мог бы тебе предложить.
Софи засмеялась, притянула его к себе и обняла:
— Поверь, иначе я не имела бы с тобой дела.
Пять месяцев спустя
Британская военная база. Театр военных действий
Четверг, 6.15 утра
Солнце вставало, окрашивая небо в розовый цвет, песок — в золотой. Кит потер глаза, посмотрел на пустыню и равнодушно подумал: «Доживу ли я до заката?»
Он спал час, может быть, два и видел во сне Софи. Он проснулся в темноте. Тело ныло от желания, мысли беспорядочно метались, запах ее кожи все еще стоял в носу.
Честное слово, бессонница лучше.
Пять месяцев. Двадцать две недели. Сто сорок четыре дня. Тяга к Софи должна была бы ослабеть, но она только усилилась, стала неодолимой. Он не звонил ей, хотя иногда желание услышать ее голос жгло его изнутри, как лазер. Но телефонный разговор только подлил бы масла в огонь. Нельзя сказать ничего, находясь на расстоянии шесть тысяч миль друг от друга.
Еще один день.
Через двадцать четыре часа он улетит отсюда. Последнюю неделю его люди испытывали смесь радостного возбуждения и тревоги.
Кит не разделял эти чувства.
Он служил сапером уже много лет и всегда относился к этому как к работе. Грязной, опасной, выматывающей, но необходимой работе. В те времена его эмоции были заперты так глубоко, что он даже не знал об их существовании.
