— Ну, жилище Кита в Челси — неплохое начало пути, — заметил Джаспер, намазывая паштет на хлеб. — Во всяком случае, лучше, чем Элнберг. Там тебе пришлось бы несладко.
— А вы не собираетесь туда переехать, когда вернетесь из Лос-Анджелеса?
Джаспер скривился:
— Конечно нет. Продуваемое ветрами побережье Нортумберленда вряд ли подходит для кинодрамы. И я не представляю себе, как Серджио будет заходить в деревенский магазин, покупать продукты и просить у миссис Уотс последний номер журнала «Империя».
Софи отпила глоток джина, чтобы скрыть улыбку. Джаспер прав. Серджио на похоронах Ральфа выглядел как попугай на Северном полюсе.
— Так что же будет с Элнбергом?
Теперь, когда замок больше не имел отношения ни к ней, ни к Киту, его судьба волновала Софи гораздо сильнее. Ей было плохо там, когда она приехала к Джасперу прошлой зимой. При мысли о том, что придется жить в его холодных стенах, у нее мурашки бежали по коже. Но сейчас, когда это больше не угрожало, Софи, сидя на солнышке посреди Ковент-Гардена, ощутила нежность к этому месту.
— Не знаю. — Джаспер вздохнул. — Юридические аспекты туманны, финансовые — еще туманнее. Не могу простить отцу, что он подложил нам такую бомбу в завещании. Тот факт, что Кит — не его родной сын, просто техническая деталь. Кит вырос в Элнберге и последние пятнадцать лет заботился о нем почти в одиночку. Уж если я расстроен таким оборотом дела, ему должно быть еще хуже. Он писал что-нибудь об этом?
Софи, избегая его взгляда, покачала головой:
— Нет, не писал.
Дело было в том, что Кит не писал практически ни о чем. Уезжая, он предупредил ее, что не будет звонить, потому что от звонков только хуже. Она отправляла ему несколько раз в неделю длинные письма, сообщала новости, рассказывала забавные истории, писала, что скучает. Кит отвечал изредка, коротко и безлико, отчего ей становилось еще более одиноко.
— Надеюсь, он не очень на меня сердит, — поведал Джаспер с несчастным видом. — Элнберг был для него всем.
— Не глупи. Ты не виноват, что мать Кита ушла от его отца, когда он был совсем маленьким. Во всяком случае, это давняя история, и, как говорит моя мама, ничто не происходит без причины. Если бы Кит был наследником, я ни за что на свете не вышла бы за него замуж. Ему потребовалась бы знатная жена, которая имела бы корону в гербе и гарантировала бы появление на свет наследника не позднее чем через три года. Я не могу дать ни короны, ни гарантий. — Софи говорила весело, но ее улыбка увяла при словах о наследнике, и ей пришлось прижать руку к губам.
Джаспер испугался:
— Софи, что случилось?
Она взяла рюмку и сделала глоток. Джин был добрый, холодный, горький.
— Все в порядке. Просто я наконец побывала у врача.
Глаза Джаспера стали очень большими.
— Это не… ничего серьезного?
Софи махнула рукой:
— Нет-нет. То, что я и предполагала — эндометриоз. Хорошая новость — это совершенно безопасно, а плохая — у меня могут быть проблемы с потомством.
— Ох, девочка, я не знал, что тебе так важно иметь детей.
— И я не знала, пока не встретила Кита. — Ей захотелось спрятаться, и она опустила солнцезащитные очки на глаза. — Я поняла, как это важно, когда узнала, что это может быть непросто. Смешно, правда? — Софи вздохнула. — Однако доктор не сказал, что невозможно. Просто это займет много времени, и лучше не откладывать надолго.
Джаспер погладил ее руку:
— И когда ты начнешь пробовать?
Софи посмотрела на часы, подняла на него полные решимости глаза и улыбнулась:
— Примерно через двадцать семь с половиной часов.
Секундная стрелка вздрагивала, перемещаясь по циферблату. Кит сидел на пластмассовом стуле в отделении интенсивной терапии, смотрел на нее и задавался вопросом, выдержит ли стрелка следующий круг.
Он провел здесь уже несколько часов, с тех пор как медицинский вертолет наконец приземлился и доставил рядового Кайла Льюиса домой. Без сознания, с пулями в голове и спине. Не совсем то возвращение, о котором Льюис мечтал.
Кит опустил голову на руки. Ставшее уже привычным оцепенение распространилось до кончиков пальцев.
— Кофе, майор Фицрой?
Он вздрогнул и выпрямился. На стоявшей перед ним нянечке был одноразовый пластиковый передник. Она улыбалась, не зная, какие воспоминания пробудил в нем ее вопрос. Кит отвернулся и сжал зубы:
— Нет, спасибо.
— Принести вам обезболивающее?
Знает ли она, что это из-за него Льюис лежит там, подключенный к аппарату, который за него дышит? Мать сидит рядом, держит его за руку и тихонько плачет, а девушка, о которой Льюис говорил с такой гордостью, не может смотреть на него, и в ее глазах застыл ужас.
— Ваше лицо, — мягко сказала нянечка. — Я знаю, что вас осмотрели в полевом госпитале, но действие лекарств, которые вам дали, должно было уже закончиться. — Она склонила голову набок и смотрела на Кита с явным состраданием. — Раны от шрапнели очень болезненны.
— Они выглядят страшнее, чем есть на самом деле. Стакан доброго виски, и все будет в порядке.
Нянечка улыбнулась:
— Боюсь, в госпитале его не найти. Но вы можете поехать домой. — Пластиковый передник скрипнул, когда она направилась в палату Льюиса. — Его родные здесь. Вы заботились об этих ребятах пять месяцев, майор, — добавила она мягко. — Пора вам позаботиться о себе.
