Девушка из штата Калифорния - [67]

В завершение о Париже хочу сказать, что это сказочно красивый город со всеми своими старинными дворцами, соборами, памятниками и многочисленными парками, но и настолько же дорогой. Жить там я бы наверно не хотела из-за трудного вождения например, и хотя бы из-за того, что все курят кругом. А попутешествовать – это интересно. Однажды вечером, когда мы проезжали мимо парка, в темноте я увидела красивых женщин, стоящих группками в тени деревьев. Я знала, что это проститутки. Но это оказались еще и мужчины вдобавок. Мужчины-проститутки в женском обличье. Да и фигуры-то женские. Париж есть Париж. Чего там только не насмотришься. Жан тоже мне показывал проститутку, так мимоходом комментируя между остальными достопримечательностями. Выяснилось, что раньше это было легально, а теперь нелегально, так как большой наплыв «девушек» из восточной Европы, видимо после того как не состоялся социализм.

Приехала домой в Калифорнию, Майк оказывается передумал разводиться. В мое отсутствие все подделывал гараж, демонстрируя модель прилежного мужа. Теперь, через три недели после моего приезда этот прилежный муж объявил мне о том, что увольняется со своей так сильно ненавистной работы. Туман-туман… в моей семейной жизни. И как он собирается платить за дом и за счета? Надеется что будет перепродавать акции по компьютеру. Поживем-увидим. Неровен час придется искать мужа посостоятельнее. Америка ведь как-никак. Страна выбора.

На этом прощаюсь с читателем до следующей главы, которая видимо войдет уже во вторую книгу.

Zoia Burkhart. August 2004

Рассказы из ранних «американских» лет

Аня

В прошлом месяце мне позвонила одна компания, занимающаяся переводами, и предложила мне давать уроки русского языка маленькой семилетней девочке. Я согласилась. Девочку из России удочерили недавно американские родители, которые не хотят, чтобы она начисто забыла русский. Меня это заинтересовало, тем более, что детей у меня нет и нас с мужем даже как-то посещала мысль об усыновлении ребенка. Но так как денежные проблемы продолжаются, думать об этом всерьез пока не время.

На следующий день мне позвонила новая американская мама девочки, Шэрон, и мы с ней договорились, что по пятницам она на час будет привозить мне ребенка.

Никогда в жизни не учила маленьких детей.

Но еще в Риге, до приезда в Калифорнию, давала много частных уроков английского. Это был основной источник доходов, не облагаемый налогом. Мама пугала: «Вот придут латыши, налоговые инспектора, возьмут огромный штраф!» Я боялась, продолжая работать. Моя комната была похожа на настоящий класс английского – грамматические плакаты на стенах, большой выбор учебников и методик. Среди моих учеников были и первоклассники – маленькая группка из трех человек. Мы учили с ними язык по детской книжке. Остальные были взрослыми. Поэтому теперь я понятия не имела, как учить маленькую девочку русскому языку. Но, – смело ринулась в бой.

К первому уроку я приготовила букварь, для которого вырезала и наклеила разные красивые картинки на каждую букву русского алфавита. Я вообще обожаю вырезать, писать, творить – поэтому составление всяких методик и пособий приносит мне массу удовольствия. Я очень волновалась перед первым уроком: а вдруг я ей не понравлюсь.

Когда ее привезли и я стала ей читать детские стихи, меня все это жутко взволновало. Так странно звучали в американском «апартменте», где я живу с американским мужем, детские стихи, которые читала мне в таком далеком советском детстве мама.

Я наблюдала за ней и думала: «Помнишь ли ты своих русских родителей? Откуда ты? Знаешь ли, что с тобой произошло? Что, возможно, одной из многих тысяч русских детей-сирот тебе повезло, когда тебя выбрали богатые американские мама с папой?»… Не знает. И уже почти привыкла к своей новой жизни и думает, что так оно и должно быть. Девочка была обыкновенная, рыженько-светленькая, совершенно счастливая. На мой вопрос: «Из какого ты города?» ответа не знала, а она из Санкт-Петербурга. По-русски помнит многое, но говорит с английским акцентом, путает мужские-женские окончания и, если что-то хочет объяснить, пересыпает речь маленькими английскими словами-связками. Из Питера ее привезли пять месяцев назад. Родители по-русски не знают ни слова.

За пять месяцев ребенок приобрел английский акцент и стал забывать свой родной язык. И забыл бы, если бы родители не позаботились нанять ей частного учителя.

Я сразу написала маме об этом. Моей маме повторять два раза не надо. Мне посыпались письма, наполненные «Мойдодырами», «Айболитами», стихами Агнии Барто и картинками из детских книжек. В одном из писем мама меня спросила: может, ты, как Лев Толстой, создашь свой букварь и азбуку? На что я ей ответила: Лев ли Толстой ли не знаю, но я уже сделала и букварь, и разрезную азбуку. И вовсю учу ребенка читать и писать. Так что благодаря маленькой Ане (так зовут девочку) у меня уже создана настоящая детская методика. Я становлюсь все универсальней день ото дня. Уроки Ане нравятся, а это самое главное – и для меня, и для нее.

Я слышала, что существуют целые программы по усыновлению русских детей американцами. Но, наверное, не все родители заботятся о том, чтобы ребенок сохранял в себе родную культуру. Шэрон, мама Ани, сказала мне, что они знают семью, где тоже удочерили русскую девочку, но ее частная учительница говорит ей: «Здесь Америка, и теперь твой основной язык – английский». Шэрон не знает точно, русская она или американка. Знает только, что это очень молодая особа.