Девушка из штата Калифорния - [69]

Шрифт
Интервал

«Новые русские» хаят Америку, «старые русские» – защищают

Недавно получила письмо от Виктора, с которым вместе заканчивали иняз. Виктор преуспел в жизни и относится к разряду новых русских. Живет в Латвии, в маленьком городе Огре, ездит на «мерседесе», строит трехэтажный дом, дочь-подростка собирается послать в частную школу в Оксфорде (Англия) и считает, что лучше города Огре ничего на свете нет. А особенно ему не угодила Америка.

«…Ты знаешь, когда я читал твое письмо, я невольно думал – вот человек близкий мне по духу, образованию, среде, и надо же, судя по-всему, она счастлива в Америке!

Очень надеюсь, что тебя это не обидит. Я любил Америку, грезил о ней, порой даже задумывался об эмиграции – до своей первой поездки туда. В тот день, когда я в первый раз сошел с самолета и ступил на американскую землю, моя любовь исчезла навсегда, окончательно и бесповоротно.

Сначала я сказал себе: не спеши с выводами. Это же первый приезд в Америку, и это Нью-Йорк. Но когда первое впечатление подтвердилось и во второй, и в третий, и в пятый приезд (Нью-Йорк, Бостон, Чикаго, Орландо, Майами), я понял, что эта страна не для меня. И теперь всякий раз, когда по работе мне необходимо лететь в Штаты, я делаю над собой нечеловеческое усилие.

Кажется, все противные мне и неприемлемые для меня качества воплотились в американцах и их образе жизни.

Отсутствие стиля, неумение одеваться, есть, замена культуры каким-то суррогатом, сплошное лицемерие, перевод любых человеческих отношений в прагматизм и мгновенная их конвертация в долларовое исчисление, при практически тотальном ура-патриотизме и твердом убеждении, что лучше места на земле просто не существует. «Мы американцы!» – гордо кричат и метис, и мулат, и «друг степей калмык». («А вы откуда? Из Европы? Бедняга!») Может, я немного утрирую, но смысл такой. А что, собственно, можно ожидать от нации (если можно так назвать совершенно разных по своим корням, культуре, национальной, расовой и социальной принадлежности людей, волею судеб оказавшихся на одной территории), которая едва ли насчитывает двести лет…

Я не консерватор, но старушка Англия мне гораздо более по душе. А слова «Америка» и «американец» превратились для меня почти в нецензурные слова.

Зоя, я очень надеюсь, что вышесказанное тебя не обидит. В любом случае – это просто мое мнение и мнение близких мне людей. И это ни в коем случае не распространяется на тебя…»

Теперь выражу свое мнение. Я думаю, что Америку он невзлюбил всей душой вовсе не по перечисленным причинам. И никогда никто меня не убедит в том, что Огре вместе с Латвией лучше, чем перечисленные им американские города. Это даже не подлежит обсуждению. Что в Америке он не был бы тем, кто он там, это сто процентов. (Я считаю, что русским мужчинам здесь очень трудно состояться. У женщин по-другому. Мы многие тут счастливы в браке. А у мужчин, кроме карьерных, еще и личные проблемы – одиночество и ностальгия. Я знаю много примеров. И искренне сочувствую порядочным русским мужчинам, которые здесь одиноки и ностальгируют.) Потому-то, видимо, Виктор Америку и не любит. Теперь, скажите мне кто-нибудь, что же плохого в американском или чьем-либо патриотизме? Я, например, тоже была жуткой патриоткой Советов. И считаю, что если человеку присуще это чувство по отношению к родной стране, это очень хорошо и отлично его характеризует. Этим можно гордиться. Уж его-то, Виктора, патриотом какой-либо нации точно не назовешь. (Краткая справка: он – «облатышившийся» русский украинец. При Советах был русским. Фамилия украинская. После отделения Латвии сразу стал латышом. Паспорта, членские книжки и анкетные данные менял очень быстро.) А назовешь, наоборот, совсем другим словом с нехорошим значением. Поразмыслив над его письмом, я Виктора прозвала для себя «Новый русский Умывальник, пролатышский Мойдодыр, умывальников начальник и мочалок командир». Дело в том, что все эти Мойдодыры сейчас сидят у меня в голове, так как я тут обучаю русскую семилетнюю девочку Аню (родители-американцы удочерили ее из Санкт-Петербургского детского дома и не хотят, чтобы девочка забыла русский язык. Возят ко мне ее раз в неделю на час на уроки. Вот я ее развлекаю стихами и учу потихоньку читать и писать по-русски. Говорит она с английским акцентом. За пять месяцев! Вот как дети моментально адаптируются в новой стране!)

Да, Америка – это смешение рас и народов, и я думаю, что это замечательный эксперимент демократии, несмотря на некоторые ее перегибы. Никакая страна в Европе не смогла приютить миллионы беженцев и иммигрантов из всех углов мира. В чем же тут заслуга Англии, если она просто старая, и в чем жуткая вина Америки, если она просто молодая. Отсутствие стиля! Да ведь это совсем новая культура, слияние нескольких десятков или даже сотен разных. Как же можно повторить какую-то определенную культуру, и главное – зачем повторять? Американцы – истинные демократы, и уже хотя бы по этой причине они выше презрительного отношения к другим странам. Я живу тут три года и могу теперь сказать, что именно Америка дала мне все в жизни – все, чего меня лишила Латвия, где я имела неосторожность родиться. Тут никого не считают человеком второго сорта или оккупантом и не заставляют учить английский, как там латышский. (И латышский, кстати, астрономически далек от того, чтобы принадлежать к общепризнанным шести мировым языкам, к которым принадлежит английский. А латышей-то едва насчитается два миллиона во всем мире). Это личное дело каждого. Полно бесплатных школ для взрослых, где иммигранты (по собственному желанию) изучают английский язык. И где я, кстати, его преподаю.


Рекомендуем почитать
История прозы в описаниях Земли

«Надо уезжать – но куда? Надо оставаться – но где найти место?» Мировые катаклизмы последних лет сформировали у многих из нас чувство реальной и трансцендентальной бездомности и заставили переосмыслить наше отношение к пространству и географии. Книга Станислава Снытко «История прозы в описаниях Земли» – художественное исследование новых временных и пространственных условий, хроника изоляции и одновременно попытка приоткрыть дверь в замкнутое сознание. Пристанищем одиночки, утратившего чувство дома, здесь становятся литература и история: он странствует через кроличьи норы в самой их ткани и примеряет на себя самый разный опыт.


Четыре месяца темноты

Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.


Айзек и яйцо

МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.


Замки

Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.


Холмы, освещенные солнцем

«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.


Ты очень мне нравишься. Переписка 1995-1996

Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.