Девушка из штата Калифорния - [59]

Вначале, как помнит читатель, я поступила в программу «Администрация образования». Но отучилась там всего семестр (полгода). Когда я поняла, что эта программа готовит директоров начальных и средних школ, меня это резко охладило. Я быстренько побежала, встретилась с профессором психологического-советологического (advising) отделения и попросилась перевестись к ним. Они посмотрели мою подноготную и вынесли суровый приговор: Для того, чтобы Вам поступить в нашу программу «Психотерапевт брака и семьи», Вам надо пройти пререквизитные классы уровня бакалавра (prerequisites). Я сразу перевелась на это отделение и сразу же бросилась проходить первые два класса, а в следующем семестре еще два класса. Не забыли, дорогой читатель, что муж мой не миллионер, а химик в фармацевтической компании, и не может обеспечивать мои роскошные привычки вечно учиться, поэтому я всегда должна совмещать работу с учебой. Получается, что учишься как бы в полскорости, проходишь два класса в семестр. Вот я год проучилась, чтобы войти в эту программу психотерапевта. Предметы были очень интересные: психология, поведение, абнормальная психология, учебник психических отклонений (шизофрения и остальные перлы). Потом, вооруженная до зубов познаниями про шизофреников и параноиков, я поступила в программу магистра «Психотерапевт» и через год выяснилось, что по окончании этой программы мне придется три года работать в каком то агентстве, например, с трудными подростками, чтобы отработать огромные часы стажировки, и только после этого допустят к экзамену на лицензию. А стажерам платят копейки. Мне такая перспектива не показалась очень привлекательной, и я быстро поспешила искать программу советника, но не по вопросам семьи и брака, а по вопросам образования. К счастью, такая программа подвернулась, и я опрометью бросилась переводиться туда, в другой университет (их тут больше тридцати в Калифорнии). Перевелась, и вот, наконец, закончила летом 2002 года. Вот все эти переводы, выяснения и сомнения и заняли у меня четыре года. Но я совсем не жалею, ведь я все время училась и набиралась языка, знаний, и всякого университетского опыта. Например, помню, был курс по законодательным стандартам в советологии. Надо было сделать презентацию по каким-то судебным разбирательствам в области образования. Я приготовила карточки и с них украдкой блестяще как бы прочитала свой кусок презентации. Потом все студенты заполняли оценочные формы. Какой-то неблагодарный однокашник взял и поставил мне плохие оценки. Я, когда это увидела, до того расстроилась, что сразу себе сказала, если я сразу их (американцев) на место не поставлю, то так и буду овцой безответной, козлом отпущения и мальчиком для битья. И я, следуя лучшим русским бунтарским и революционным традициям, попросила у профессора слова перед классом. Она, конечно, разрешила. Я вышла и сказала им следующее (я себя чувствовала Павлом на суде из романа «Мать» Горького, хоть и не помню уже, в чем там было дело, но помню, что чувствовала себя Павлом и Маяковским-трибуном. Причем цель моя была защита русской нации): «Я в Америке несколько лет, и не училась тут в школе и не учила специально американский вариант языка у себя в стране. Американский вариант английского я приобретаю постепенно в своей учебе на степень магистра. Каким же надо быть неуважительным, неблагодарным и черствым человеком, чтобы, понимая все это (ведь слышно по акценту даже) и сознавая, что на подготовку презентации потрачено несколько дней, взять и поставить низкую оценку только за то, что несчастный иностранец где-то подчитал сложный материал выступления». Я попала в точку: ведь психотерапевты и советники должны именно быть мягкими и отзывчивыми. И я закончила свое страстное выступление короткой, но суровой фразой: «Хотела бы я посмотреть на того студента, кто поставил мне низкую оценку, как бы он на русском языке сделал презентацию на сложные законодательные темы. Спасибо за внимание». Класс замолчал как рыба, а потом разразился аплодисментами. Ко мне подходили, пожимали руки, и американки говорили, что, пожалуй, у них бы не нашлось смелости так высказаться в свою защиту. Это было приятно. Я получила сатисфакцию, отвела душу, и заодно дала знать хотя бы этим сорока американцам, что русские умеют постоять за себя.

Сейчас я все так же продолжаю работать учителем, но так как степень выше, то зарплату (у меня это в час) прибавили. В данный момент пытаюсь попробовать подать заявления в два колледжа на позицию советника, но шансов, что возьмут, мало, по простой причине – не имею соответствующего рабочего опыта. Весь мой опыт – это преподавание английского, а моя стажировка советника была хоть и в одном из крупнейших колледжей, но всего полтора месяца. На мое несчастье, раньше меня туда уже взяли стажера-китайца (он тут родился и говорит без акцента, хотя, видимо, знает китайский от родителей, а в этом районе, где колледж, как раз полно китайского населения). Он так приглянулся им всем там своим угодничеством (молодой парень, все пиццы им таскал по первому свистку), что моя русская личность (женщина среднего возраста), видимо, меркла на его фоне: китайского угодника и мальчика на побегушках. Поэтому мне там не предложили работу после стажировки, а предложили ему. Но недолго он радовался, однако: в Калифорнии вскоре пошатнулась экономика и его тоже сократили. Ну а я, как работала учителем во взрослом образовании, так и работаю. В прошлом году еще стала немного преподавать русский язык в том же колледже. Это не кредитный класс (то есть не тот, который идет куда то в степень), а просто как бы платное общественное образование. Поскольку общество, в котором я тут непосредственно живу, очень мало интересуется русским, то класс у меня крохотный. Я живу в полностью американском районе, где ничто не связано с русской культурой никаким боком. Разве что единичные русские жены американских мужей – одна на десять квадратных миль. Но им русский в колледже не нужен, а равно как и их мужьям. Так что у меня в русском классе в данный момент только пять человек. Вот первый раз пришел американец, у которого русская жена. А в основном они не хотят учить русский. А зачем им – они у себя в стране. Таким образом, посредством этого класса я поддерживаю слабую связь с колледжем.