Девушка из лаборатории - [58]

Пока я наблюдала за ними, восстанавливая цепочку событий, ко мне подошел Билл.

— Знаешь что? — сказал он бодро. — В нашу страховку включена эвакуаторная служба!

Выбираясь из микроавтобуса, Билл прихватил из бардачка топливную карту и теперь читал то, что было написано мелким шрифтом. Услышав эту новость, я улыбнулась еще шире.

— Пойду позвоню им и попрошу достать машину из канавы, — сообщил Билл, направляясь к таксофону.

— Скажи, что мы остановились в «Супер-8»! — прокричала я ему вслед, заметив неподалеку мотель.

Дождавшись Билла, мы подхватили рюкзаки и направились к мотелю, в холле которого воняло так сильно, что нам явно было нечего беспокоиться за собственное амбре.

— Здравствуйте, — обратилась я к даме за стойкой. — Мы бы хотели у вас остановиться.

— Комната на одного — тридцать пять, на двоих — сорок пять, — ответила она, не поднимая глаз и не выпуская изо рта сигарету.

Я взглянула на Тери, которая все еще была в шоке.

— Давайте три комнаты. Эти двое пусть живут в отдельных, а мы, — я указала на Билла, — займем одну. Получится сто пятнадцать долларов, верно?

— И налог, — напомнила дама.

— И налог, точно, — повторила я с улыбкой и безропотно достала кредитку.

К моему удивлению, дама забрала ее и пихнула в стопку выписанных от руки чеков.

— Ладно, жизнь налаживается, — констатировала я и обернулась к остальным: — Как насчет ужина?

— Я хочу только пойти и лечь, — мрачно ответила Тери.

Я не могла понять, злится она на меня или на себя; думала уже спросить, все ли в порядке, но потом решила, что это не лучшая идея. Поэтому я продолжила стоять и молчать, что определенно было еще худшей идеей. Ноа исчез, как только получил ключ, поэтому мы с Биллом вдвоем вышли из мотеля и отправились вниз по Элм-стрит в поисках ресторана. По дороге нам попалась грязная закусочная, где мы заказали две колы и два антрекота, которые и съели с большим аппетитом, неожиданно осознав, до чего голодны.

Прогулка обратно напоминала любую нашу совместную прогулку и одновременно была на них не похожа. Мы чувствовали себя как два бандита, которые прикончили не того человека; сегодняшняя авария, едва не закончившаяся гибелью, навсегда связала нас. Вернувшись в мотель, мы поднялись к себе в комнату. Там обнаружилась огромная двуспальная кровать, застеленная стеганым бордовым одеялом с уродливым узором; простыни под ним явно никто не менял. Обшитые темными панелями стены и тяжелые синтетические шторы пахли дымом и сладковатым дезинфицирующим средством, а покрытый разводами ковер оказался настолько липким, что мы не рискнули снять ботинки.

Близилась ночь. Мое тело было вымотано до предела, но мозг работал в полную силу. Не замеченные ранее синяки начали напоминать о себе, а навестив туалет в закусочной, я увидела в моче кровь — но и это не испортило мне настроения. В тот вечер я чувствовала себя так, будто со мной никогда не случится ничего, что смогло бы меня расстроить.

Мы лежали бок о бок на кровати и разглядывали разводы на потолке, которые освещала тусклая лампа на прикроватном столике. Кран в ванной протекал, и капли отстукивали ровный мягкий ритм. Минут через двадцать Билл сказал:

— Это все-таки случилось. Один из студентов попытался нас убить.

Он вывернул ситуацию наизнанку, и ее абсурдность заставила меня хихикнуть. Хихиканье превратилось в смех, а тот — в хохот, который все шел и шел откуда-то изнутри, из самой моей глубины. Я смеялась, пока у меня не свело мышцы живота, так что я не могла как следует вздохнуть. Смеялась, пока не потеряла над собой всякий контроль и не намочила слегка штаны. Смеялась, пока это не стало так больно, что я мысленно взмолилась о пощаде — но все равно не сумела остановиться. Я смеялась, пока этот смех не начал напоминать рыдания. Билл смеялся вместе со мной. И в нашем смехе была радость и благодарность за то, как круто мы обвели Смерть вокруг пальца. Наше везение было даром небес, пропуском в новый мир, слишком прекрасный, чтобы его оставить. Нам подарили еще как минимум один незаслуженный день — день, который мы проведем вместе.

Наконец наши всхлипывания утихли, но только потому, что у тела не было больше сил. Однако, отдышавшись, я опять начала хихикать. Потом засмеялась, Билл рассмеялся вместе со мной — и мы снова прошли все этапы смеховой истерики. Лежа бок о бок, полностью одетые, мы смеялись и смеялись, так и не сняв ботинок.

Через некоторое время Билл встал и пошел в ванную, но тут же высунулся обратно:

— Не поверишь — туалет забит. Знал же, что надо было захватить наши бутылки.

— Пописай на ковер, — предложила я. — Судя по его виду, все так и делают.

— Фу, не будь животным, — с отвращением одернул меня Билл. — Меня вполне устраивает слив в ванной.

Я поднялась, чтобы последовать его примеру. Затем мы снова улеглись рядом и продолжили изучать потолок.

— Меня тревожит Тери, — призналась я. — Думаю, она меня ненавидит.

— Да перестань, она сейчас должна радоваться, что вообще жива, — твердо сказал Билл.

— Она должна радоваться, что мы все живы, — поправила я его, но беспокойство никуда не делось. — Уверена, она винит во всем меня. И знаешь, в глобальном смысле так и есть. Это ведь я записала ее на конференцию в Сан-Франциско.