Девушка из лаборатории - [59]

— Точно, ты же заставила ее бесплатно пересечь страну, чтобы встретиться с людьми, у которых она будет выпрашивать работу после выпуска. Ну ты и дрянь, действительно. Нужно было остаться в Атланте, чтобы я делал за нее все лабораторные, — ответил Билл, и в голосе его прозвучала незнакомая мне прежде суровость. — Она уже взрослая. Черт, да ей тридцать с лишним, она гораздо взрослее нас.

— Возраст еще ничего не значит, — возразила я. — Хотя всем было плевать, попаду ли я на конференцию, когда я была студенткой.

И я погрузилась в воспоминания о собственных обидах.

— Слушай, ты все равно не сможешь дружить со студентами, так что выброси эту мысль из головы прямо сейчас, — вздохнул Билл. — Мы с тобой будем из кожи вон лезть, чтобы научить их хоть чему-то — снова и снова, рискуя ради них нашими чертовыми жизнями, а они непременно нас разочаруют. Такая уж это работа. Нам обоим за это и платят.

— Ты прав, — подыграла я в том же циничном ключе, хоть и не вполне искренне. — Но мы же в это не верим, правда?

— Обычно не верим, — признался Билл. — Но сегодняшний день — исключение.

Я закрыла глаза, считая мягкие размеренные удары капель в ванной. Вдруг Билл сказал:

— Ты же знаешь, что дружить с коллегами по работе тоже не выйдет.

Я распахнула глаза — его слова меня неожиданно задели.

— А мы? — спросила я. — Мы же друзья, разве нет?

— Не-а, — ответил он. — Мы с тобой просто двое жалких недоумков, которые застряли посреди бескрайнего ничего и пытаются сэкономить двадцать пять баксов на номере в мотеле. Так что заткнись и спи давай.

Так мы и сделали, уснув на противоположных концах кровати в одежде и ботинках. Уже проваливаясь в сон, я подумала, что именно так должна ощущаться семья, и еще раз поблагодарила Бога за сегодняшний день — а заодно и грядущий, раз он все равно уже наступил.

На следующее утро все проснулись поздно; к тому моменту, как мы вышли из комнаты, за окном был ясный солнечный день. Тери ждала меня в холле, и ее явно разрывало от злости. Похоже, она не спала всю ночь.

Мы вместе дошли до закусочной для дальнобойщиков и заказали одну порцию яичницы с беконом, потому что ее как раз с лихвой хватало на четверых. После того как Билл попросил у официанта восьмую чашку кофе, Тери посмотрела на меня и сказала:

— Отвезите меня в аэропорт Солт-Лейк-Сити. Я хочу вернуться домой.

Я кивнула и уже собралась заверить ее, что все понимаю и это не проблема, как вдруг вмешался Билл.

— Что? — рявкнул он, отшвырнув в сторону вилку и нож и вцепившись в стол, будто у него земля ушла из-под ног. — Ты угробила микроавтобус, а теперь хочешь просто сбежать отсюда и оставить нас с этим разбираться? Да ты охренела. Вконец охренела!

Он недоверчиво потряс головой. Тери вскочила и бросилась прочь — скорее всего, в туалет, чтобы там поплакать. Я подумала было последовать за ней, заверить, что все будет хорошо и что эта поездка изначально была дурацкой затеей, поэтому мы все вернемся домой. Но интуиция ученого подсказывала — не стоит сейчас сдаваться.

Поэтому я осталась сидеть за столом, размышляя, пока Билл остывал. Как и все, что случалось в лаборатории, этот инцидент останется на моей совести, и козлом отпущения тоже буду я. Я еще вчера сознавала: утром, как только я выберусь из кровати, мне придется разбираться с нашими проблемами — а я за них даже не принималась. Я понятия не имела, где сейчас разбитый микроавтобус или мой собственный чемодан. Не знала даже, как далеко (или близко) мы от Солт-Лейк-Сити. Единственное, в чем я была полностью уверена, так это в том, что до моего выступления на конференции остается меньше двадцати четырех часов, а меня отделяют от нее еще три штата. Но пусть мне и предстояло решить все эти вопросы, я была исключительно рада, что жива и могу о них беспокоиться. Наступивший день не грозил нам погибелью, а значит, должен был оказаться отличным — такой я теперь установила критерий для отличных дней. А раз так, нам оставалось только жевать свой бекон и импровизировать.

Я была согласна, что нам не стоит сейчас отступать, но реакция Билла все равно меня удивила. Постепенно я начала понимать: ему тоже когда-то приходило в голову оставить меня, хотя он никогда не предпринимал к этому действий. Я впервые задумалась, что он вполне мог бросить свою неустроенную жизнь в Джорджии. Наше недавнее странное и страшное приключение Билл воспринял как очередной этап пути; и хотя он не был виноват в произошедшей катастрофе, все равно не видел другого выхода из нее, кроме как упереться, выставить рога и идти напролом. Случившееся не произвело на него особенного впечатления — в отличие от факта, что кто-то еще посмел задуматься о том, чтобы нас бросить. Сама мысль об этом привела его в ярость, разжечь которую были не способны все наши провалы вместе взятые.

Теперь мне удалось наконец доформулировать мысль, с которой я уснула: это моя жизнь, а Билл — моя семья. Студенты приходят и уходят; некоторые из них подают надежды, другие безнадежны, но мы не должны к ним привязываться. Вся эта история — про нас с Биллом и про то, на что мы способны вместе. Остальное — только фоновый шум. Отныне я была свободна от надменных, тщеславных, корыстных ожиданий научных кругов. Я не изменю мир, не взращу новое поколение, не прославлю свой университет. Я просто буду работать в лаборатории, вкладывая себя всю — и душу, и тело. Выбираясь живой из перевернутой машины, я обшарила карманы и нашла там единственную стоящую валюту: верность. Поэтому я поднялась, расплатилась на кассе и придержала для всех дверь, когда мы покидали забегаловку.