Девушка из Берлина. Любовница группенфюрера - [19]

Я пожала плечами как можно безразличнее.

— Вот и прекрасно. Позовите его сюда в таком случае. Я уверена, что с ним мы проясним ситуацию меньше, чем за пять минут.

На самом деле я просто хотела, чтобы Райнхарт вышел из камеры, чтобы я смогла положить цианид себе в рот.

— Ты до сих пор не понимаешь, во что ты влезла, да? — Райнхарт наклонился ко мне. — Не знаю, спишь ты с ним или нет, но когда он увидит эти бумаги, он тебя собственными руками придушит.

— Я не собираюсь с вами спорить о чем бы то ни было, пока здесь не появится доктор Кальтенбруннер или же мой адвокат.

— Ну что ж, дело твоё. Сама напросилась.

Как только Райнхарт покинул камеру, я тут же отщёлкнула потайную секцию в кресте на моём запястье и вынула маленькую прозрачную капсулу. Я видела её раньше только однажды, когда клала её внутрь. Эта маленькая капсулка содержала настолько летальную дозу цианида, что убила бы меня за секунды после того, как я раскусила бы её между зубов. Рука моя слегка дрогнула, пока я осторожно помещала её за щёку, у самого края коренных зубов. Я дотронулась до лица, чтобы убедиться, что капсулу не было видно снаружи. Только вот теперь если кто-то во время допроса вдруг решит ударить меня по щеке с той стороны, конец мне. Я даже усмехнулась от этой мысли: у них были мои отпечатки, снятые с радио, и как Райнхарт правильно указал, мне отсюда был один путь — прямиком на виселицу. Так какая была разница, как умирать?

Я привела крест в порядок, сняла чётки с запястья, зажала их между переплетёнными пальцами и закрыла глаза, молча произнося знакомые молитвы, заученные с детства. Это, правда, были христианские молитвы, потому что из понятных соображений на идише меня никто молиться не научил. Я не просила толком ни о чем, просто говорить с кем-то, хоть этот кто-то и не мог мне ответить, успокаивало нервы.

Шум за дверью заставил меня выпрямиться на стуле. Я положила обе руки на колени в терпеливом ожидании, но хоть внешне я и оставалась абсолютно спокойной, сердце всё равно колотилось в груди. Я вполне ожидала увидеть Райнхарта, вошедшего первым и даже доктора Кальтенбруннера, проследовавшего за ним с весьма нахмуренным видом. Но третьего человека, закрывшего за собой дверь, я ожидала увидеть меньше всего. Это был шеф гестапо собственной персоной, группенфюрер Мюллер.

— Она требует адвоката, — с издёвкой проговорил Райнхарт, кивнув вошедшим на меня.

— Адвоката? — Шеф гестапо совсем не выглядел устрашающим, особенно стоя рядом с двухметровым лидером австрийских СС; Генрих Мюллер был больше похож на типичного баварского фермера, в дом которого детей отправляли на лето. Только вот я-то знала, насколько обманчивой была его внешность. — Вполне резонная просьба. Мы же здесь в конце концов не какие-нибудь варвары, верно? Группенфюрер, вы не будете так любезны взглянуть на обвинения этой юной леди?

— Я до сих пор не понимаю, что происходит, — слегка раздражённым тоном отозвался доктор Кальтенбруннер, не сводя с меня глаз.

— Я тоже, — твёрдо добавила я.

Тем временем Мюллер отодвинул стул для доктора Кальтенбруннера.

— Прошу вас, группенфюрер, присаживайтесь, а агент Райнхарт нам пока объяснит все детали этого весьма занятного дела. Как я понимаю, юную леди обвиняют в шпионаже и государственной измене?

— Всё верно, герр группенфюрер, — ответил Райнхарт с плохо скрытым удовольствием. — Она работала в связке с членами сопротивления и, учитывая её позицию SS-Helferin здесь, в СД, она скорее всего делилась всей засекреченной информацией с её друзьями по подполью.

— Это ничто иное, как обычные пустые обвинения, никоим образом не подтверждённые фактами. Я ничего общего с сопротивлением не имею.

— Дай сюда, — группенфюрер Кальтенбруннер бесцеремонно забрал моё дело из рук Райнхарта, что заставило последнего невольно отступить назад. Похоже, свежи ещё были в его памяти воспоминания о последней его встрече с лидером австрийских СС. Только, как не хотелось это признавать, на этот раз мой спаситель скорее всего примет его сторону вместо моей.

— А что там за история с отпечатками? — Мюллер снова обратился к Райнхарту.

— Мы сняли её отпечатки с радио, от которого пытался избавиться один из её дружков-подпольщиков. Он в данный момент также находится под следствием, и наши лучшие люди с ним работают вот уже который день.

— Это он вам сказал, что это её радио? — продолжил Мюллер.

— Нет. — Райнхарт слегка нахмурился. — Он настаивает, что какая-то другая женщина ему в этом помогала. Но это вполне очевидная ложь.

— Фрау Фридманн, — в этот раз Мюллер обратился ко мне. — Как вы можете объяснить наличие ваших отпечатков на радиоаппаратуре?

— Моих отпечатков не может быть ни на какой радиоаппаратуре, герр группенфюрер. Единственные радио, к которым я прикасалась, находятся в стенах здания РСХА, и если никто не выкрал одно из них прямо отсюда, то шанс того, что мои отпечатки могут оказаться на каком-то другом радио, равны нулю.

— Что ж, вы, похоже, очень уверены в своей правоте, фрау Фридманн. — Мюллер слегка улыбнулся мне. — Но что это за фото с отпечатками, которые доктор Кальтенбруннер держит сейчас в руках? Это ведь её отпечатки, группенфюрер?