Девочка с пальчик - [8]
Но однажды утром его озарило – он наплевал на разумную упорядоченность и устроил из магазинных аллей лабиринт, а из полок хаос. Придя за пореем для бульона и поневоле, вернее, по воле искусно запланированного случая, пересекая отдел вещей из шелка и кружева, будущая бабушка Девочки с пальчик покупала помимо овощей комплект белья… Продажи вновь пошли вверх.
Разрозненность обладает достоинствами, которые неведомы разуму. Практичный и оперативный, порядок может оказаться сковывающим. Он помогает движению, но в конце концов его останавливает. Действуя по плану – а можно ли действовать без него? – трудно совершить открытие. Беспорядок, напротив, дышит, как разболтанный механизм. А ведь зазор, неуверенность способствует изобретению. Как раз такой зазор остался между шеей и отрубленной головой.
Всмотримся в игры Девочки с пальчик, прислушаемся к серендипной интуиции Бусико, которую взяли на вооружение вслед за ним все магазины мира: откажемся от научной классификации и разместим физический факультет рядом с философским, лингвистический – напротив математического, а химический – по соседству с экологическим. Изрубим все на мелкие кусочки и перемешаем, чтобы столкнулись нос к носу ученые из разных сфер, говорящие на разных языках… Так они смогут путешествовать, не уходя с работы. Рациональный лагерь римской армии, разрезанный на четыре части двумя перпендикулярными линиями и поделенный на квадратные когорты, сменит пестрая мозаика – калейдоскоп, маркетри, винегрет.
Иноучащийся уже помышлял в свое время о пестром, разнообразном, узорчатом, переливчатом, лоскутном, звездчатом – реальном, как пейзаж – пространстве университета… Если раньше, чтобы достичь другого, нужно было ехать за тридевять земель, а чтобы не замечать его, достаточно было просто оставаться дома, теперь другой сам тут как тут – от него не уйдешь.
Изобретателями становятся те, кто бросает вызов классификации и сеет, доверяясь любым ветрам, тогда как псевдорациональные методы никогда не дают плодов. Как расчертить страницу заново? Отбросив порядок разума: если порядок и нужен, то безрассудный. Нужно изменить разум. Изобретение – единственный подлинно интеллектуальный акт. Так углубимся же в лабиринт микросхем. «Да здравствуют Бусико и моя бабушка!» – восклицает Девочка с пальчик.
Абстрактное понятие
А как быть с понятиями, которые порой так трудно определить? Скажи-ка мне, что такое красота. Девочка с пальчик отвечает: красивая женщина, красивая кобылица, красивая заря… Стоп-стоп-стоп, я тебя спрашиваю о понятии, а ты мне сыпешь примерами. Женщин и кобылиц можно перечислять до бесконечности!
Выходит, абстрактная идея – это способ грандиозной экономии, предоставляемый мыслью: красота обнимает все множество красавиц, подобно тому как геометрическая окружность содержит бесконечные мириады кругов. Мы не смогли бы ни написать, ни прочитать ни книги, ни даже страницы, если бы нам нужно было перечислять всех красавиц и все круги, в огромном – несметном – количестве. Как я могу понять, где начинается и где заканчивается страница, без идеи, останавливающей это бесконечное перечисление? Абстракция служит пробкой.
Но нужна ли она в нынешних условиях? Наши машины считают так быстро, что могут учесть сколько угодно частностей, отметить все своеобразное. Рискнув допустить, что свет все еще годится на роль образа познания, я бы сказал, что, если для наших предков в нем была важна ясность, то для нас куда ценнее скорость. Поисковик порой с успехом заменяет абстракцию.
Изменился не только субъект мышления, как было сказано выше, но и его объект. Понятие уже не является для нас необходимым. Иногда оно требуется, но только иногда. Отныне рассказам, примерам, частностям, отдельным вещам мы можем отдать столько внимания, сколько нужно. Это новшество, не только практическое, но и теоретическое, возвращает достоинство описательным и конкретным знаниям. В свою очередь, знание делится своим авторитетом с возможным, случайным, единичным. Еще одна иерархия рушится. Математик, став специалистом по хаосу, уже не может презирать естественные науки, которые вовсю работают с мешаниной на манер Бусико и требуют комплексного преподавания, ибо аналитический разрез убивает живую реальность. Повторюсь: порядок разума полезен, но кое в чем он устарел и уступает место новому порядку, ценящему конкретное и единичное, похожему на лабиринт, как и природа, – рассказу.
Архитектор ломает привычные подразделения кампуса.
Пространство свободной циркуляции, разноголосица, мобильность, классы без классификации, гетерогенные смешения, серендипные изобретения, скорость света, новые субъекты и объекты, поиск нового разума… Ни один из кампусов мира – все таких же упорядоченных, сверстанных постранично, классически рациональных, похожих на римский военный лагерь – не годится для подобной передачи знания, которой предана с сегодняшнего утра, телом и душой, юная Девочка с пальчик.
Святой Дионисий усмиряет легион.
III. Общество
Похвала взаимной оценке
Как, Девочка с пальчик будет ставить баллы своим преподавателям? Недавно глупейший спор на эту тему взбаламутил всю Францию. Я издалека изумлялся происходящему. Мне вот уже сорок лет студенты иностранных университетов ставят оценки. И меня это ничуть не смущает. Почему? Да потому, что и без всякой регламентации присутствующие на занятиях всегда оценивают преподавателя. Раньше в аудиториях было многолюдно, а сегодня – если пришло больше трех-четырех студентов, это уже количественное одобрение. Много значит и внимание: слушают студенты или шумят. Красноречию – которое само себе причина – нужна тишина в аудитории, а та красноречием и порождается.
«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа. Перед вами коллекция визитных карточек писателей, получивших широкое признание и в то же время постоянно умеющих удивить новым поворотом творчества.
Марк и Карен Брейкстоуны – практически идеальная семья. Он – успешный финансист. Она – интеллектуалка – отказалась от карьеры ради дочери. У них есть и солидный счет в банке, и роскошная нью-йоркская квартира. Они ни в чем себе не отказывают. И обожают свою единственную дочь Хизер, которую не только они, но и окружающие считают совершенством. Это красивая, умная и добрая девочка. Но вдруг на идиллическом горизонте возникает пугающая тень. Что общего может быть между ангелом с Манхэттена и уголовником из Нью-Джерси? Как они вообще могли встретиться? Захватывающая история с непредсказуемой развязкой – и одновременно жесткая насмешка над штампами массового сознания: культом успеха, вульгарной социологией и доморощенным психоанализом.
Эндрю живет в небольшой квартире в Лондоне и работает в муниципалитете, в отделе регистрации смертей. Мало того что работа специфическая, Эндрю еще приходится изо дня в день поддерживать среди коллег миф о своей якобы успешной жизни. При приеме на работу он, не расслышав вопроса, ответил «да» вместо «нет», когда его спросили, женат ли он. С годами Эндрю создал целый вымышленный мир, где у него есть особняк, любимая жена и двое детей. Ситуация осложняется, когда в отдел Эндрю приходит новая сотрудница Пегги.
Сборник «Мышиные песни» — итог размышлений о том о сем, где герои — юродивые, неформалы, библиотекари, недоучившиеся студенты — ищут себя в цветущей сложности жизни.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Первый том настоящего собрания сочинений посвящен раннему периоду творчества писателя. В него вошло произведение, написанное в технике импрессионистского романа, — «Зеленая палочка», а также комедийная повесть «Сипович».
«Добро пожаловать в овеществленное прошлое виртуального будущего! В этой книжке помещены два эссе, написанные в 1990-е годы, когда Сеть только-только превратилась в существенный элемент повседневной жизни. Сегодня для нас, граждан постиндустриального общества, настолько естественно обмениваться информацией по компьютерной сети с людьми в любой точке мира, что мы об этом даже не думаем. Для двадцатилетних студентов Университета Вестминстера, где я преподаю, Сеть – нечто такое, что было всегда. Это поколение не представляет, как родители вообще ухитрялись общаться и работать, делать покупки и заниматься политикой без компьютеров, ноутбуков, планшетов и смартфонов».
“Не все люди склонны к прокрастинации, и не каждому прокрастинатору способна помочь стратегия упорядоченной прокрастинации, поскольку иногда это свойство является проявлением проблем посерьезнее, а для их решения нужен более глубокий подход, нежели поверхностное философствование. Тем не менее, если судить по моему почтовому ящику, на этих страницах многие смогут разглядеть себя и в результате если не решить свою проблему полностью, то хотя бы испытать облегчение. Нелишним бонусом будет и целый ряд симпатичных понятий, которые можно применить к себе, таких как акразия, горизонтальная организация, приоритетность заданий, синдром незакрытых скобок”.
“Я вспоминаю, как впервые услышал о радио. Это были иронические газетные заметки о настоящем радиоурагане, грозящем опустошить Америку. Тем не менее создавалось впечатление, что речь идет не только о модном, но действительно современном деле.Это впечатление затем рассеялось очень скоро, когда мы услышали радио и у себя. Сперва, разумеется, удивлялись, как доходят эти звуковые передачи, но потом это удивление сменилось другим удивлением: что за передачи приходят из воздушных сфер. То был колоссальный триумф техники: венский вальс и кулинарные рецепты отныне наконец доступны всему миру.”.
«Культурная индустрия может похвастаться тем, что ей удалось без проволочек осуществить никогда прежде толком не издававшийся перевод искусства в сферу потребления, более того, возвести это потребление в ранг закономерности, освободить развлечение от сопровождавшего его навязчивого флера наивности и улучшить рецептуру производимой продукции. Чем более всеохватывающей становилась эта индустрия, чем жестче она принуждала любого отдельно стоящего или вступить в экономическую игру, или признать свою окончательную несостоятельность, тем более утонченными и возвышенными становились ее приемы, пока у нее не вышло скрестить между собой Бетховена с Казино де Пари.