Девочка, которая спит - [65]

И я тут же бросился бежать в направлении города. По пути позвонил отцу. Он сразу схватил трубку. Голос его звучал как-то не слишком радостно, и мне стало не по себе. Я впервые подумал о том, что за это время с Кирой могло произойти что-то ужасное.

– Папа, можно мне прийти домой? – спросил я. – Там все спокойно?

– Боюсь, не очень, сынок, – вздохнул отец. – Давай лучше встретимся в городе.

И назвал место. Я был там уже через десять минут и едва дождался, когда подъедет папина машина.

Меня поразило, каким измученным и постаревшим он выглядел. И я сразу подумал о матери: ей, наверное, еще хуже, ведь женщины все переживают в десятки раз сильнее. Мне захотелось обнять отца, но вместо этого я спросил поскорее:

– Папа, как Кира? Она сама вернулась домой?

Отец покачал головой:

– Нет, ее нашли соседи. Она лежала на лестничной площадке этажом ниже нашего. Нам не сразу удалось привести ее в чувство. Даже отвезли в больницу. Слава богу врач не нашел никаких повреждений. Но с тех пор она почти все время спит…

У меня размякли колени. То, о чем говорил отец, было так понятно и знакомо… но никак не могло относиться к моей сестре. Папа взял меня за плечо, возвращая устойчивость, и так странно на меня посмотрел… будто знал, что я что-то знаю. А потом продолжил:

– Врачи говорят, это следствие нервного потрясения, и волноваться не следует. Но Кира не рассказывает нам о том, что с ней произошло. Говорит, ничего не помнит… Слава богу, она не выглядит как человек, переживший кошмар.

– А как выглядит? – спросил я.

– Даже не знаю, как сказать… вполне счастливой, что ли. Нет, даже очень счастливой. Много смеется, стала больше общаться с мамой. Когда не спит, конечно.

Отец снова взял меня за плечо, заглянул в лицо:

– Скажи, сынок, ты что-то знаешь об этом… или, может, догадываешься?

– Да что я могу знать! – воскликнул я. – Я Киру еще даже не видел.

Выражение его лица стало просто мучительное. И отец сказал тихим, подавленным голосом:

– Знаешь, у меня такое чувство, что именно я виноват во всем, что происходит с вами – с тобой и с Кирой. Может, я вам передал какой-то бракованный ген, который теперь активизировался.

– Папа!

– Помнишь, когда ты был маленьким, ты рассказывал о девочке, которую видишь во сне? – продолжал говорить он. – Я тогда дал тебе таблетки и велел пить на ночь? Помнишь?

– Смутно, – соврал я.

– Вряд ли ты пьешь их до сих пор. И что, ты видел эту девочку уже в старшем возрасте?

– Почему ты спрашиваешь об этом? – пробормотал я, почти догадавшись, каким будет ответ.

– Знаешь, в детстве, стоило мне заснуть, я тоже видел во сне какую-то девочку. Она даже пыталась говорить со мной! Я был уверен, что схожу с ума, может, уже сошел. Но я не мог сказать об этом родителям. Ты помнишь дедушку и бабушку, они были люди старой закалки, с ними такое не обсудишь. И тогда я занялся самолечением. Прочитал в каком-то медицинском справочнике, что пьют при психических расстройствах, купил то, что можно было купить без рецепта. И это помогло – я вообще перестал видеть сны. Потом я окончил институт и уже встречался с вашей мамой, когда мне вдруг невероятно захотелось еще раз увидеть ту девочку. И я перестал пить таблетки…

Я оцепенел в ожидании развязки, но отец молчал. Я видел, что на лбу у него выступила испарина, а глаза неподвижно смотрят мимо меня в пространство, и жутко перепугался.

– Что ты увидел, папа?!

Отец словно очнулся, сфокусировал на мне взгляд и сказал:

– Ничего. Я ничего не увидел. Конечно, я и прежде не видел снов, но это было другое. Это была пустота. Я тогда чуть с ума не сошел. Несколько лет был на грани. Только наша мама и сумела вернуть меня к жизни. – Он тяжело перевел дыхание и продолжил: – Когда ты рассказал мне о своих снах, я испугался. Долго думал, что тебе сказать. «Сынок, продолжай смотреть эти сны, иначе однажды тебе станет еще хуже, чем сейчас»? Невозможно. Я просто дал тебе те же таблетки, которые принимал сам, и понадеялся, что все обойдется. А когда начались эти странности с тобой, я подумал, что это как-то связано со снами. Связано ведь?

– Нет, – сказал я. – Конечно нет.

Под взглядом в упор я виновато опустил глаза.

– Врешь ведь. Не можешь сказать?

Я пожал плечами.

– А теперь вот Кира. Здесь ключевое слово – спит, как те девочки в наших снах. И что мне теперь делать?

Я чуть не разревелся как младенец. Даже подумал, может, рассказать отцу все, что я знаю. А потом осознал: это не принесет ему никакого облегчения. Он только поймет, что меня он уже почти потерял, а происходящее с Кирой вообще не поддается никакому объяснению.

– Слушай, сынок, мы скоро переедем отсюда, – снова заговорил отец. – Думаю, после всего, что случилось, нет смысла здесь оставаться. Я уже снял квартиру в Питере. Обещай мне, что вернешься домой, как только будет возможность.

– А как насчет полиции?

– Утрясется. Я уже говорил с адвокатами. Так ты вернешься?

– Не знаю, – сказал я. – Возможно.

– Но тебе хоть нормально живется в этом приюте? Тебя не обижают?

Я усмехнулся. Знал бы папа, насколько трудно меня теперь обидеть. Кажется, он понял мою усмешку, потому что больше ничего не стал выспрашивать. Мы еще немного поговорили о домашних делах, потом отец вытащил из машины огромную сумку с моей одеждой и всякой вкуснятиной от мамы. Мы попрощались.