Девочка и мертвецы - [51]
— Беда-то какая! — воскликнул сокольничий, приподнял слабую Катенькину голову и дал девочке попить водички.
— Она, шалава грязная, конечно, заслужила смерти, — заметил Ионыч, — но разве дядь Вася имеет право судить? Кто вообще имеет это священное право?
— Только бог и имеет, — заявил Федя. — Даже святые великомученики не имеют; да и незачем им судить.
— Вот и я говорю. Но теперь девушка мертва, и федеральщик через дядь Васю наверняка выйдет на меня. А разве я виноват? Я пытался остановить этого сумасшедшего, начать с ним серьезный диалог, но его будто подменили — шипел и плевался ядом, словно бешеное животное!
— А что на площади, кстати, происходит? — спросил сокольничий. — Постреливают, что ли?
— Наверно, из пушек в небо палят — праздник серости все-таки, — заявил Ионыч.
Федя вздохнул.
— Надо немедленно уходить, — повторил Ионыч.
— Надо-то надо, но как с Катенькой быть? Кажется, она серьезно заболела.
— Дети выздоравливают быстро, даже заботиться не надо, — заявил Ионыч, но сокольничий покачал головой:
— Боюсь, ты ошибаешься, Ионыч.
— Да как ты смеешь мне возражать? — закричал Ионыч. — Очумел, что ли, скотина?!
— Я… смогу… идти… — прошептала Катенька, поднимая голову. — Только… не ссорьтесь… дяденьки…
— Спи-отдыхай, лапушка, — прошептал Федя. — Не переживай попусту.
— Говорит, сможет идти. — Ионыч нахмурился. — Получается, врет?
Сокольничий покачал головой:
— Ионыч, ты, конечно, знаешь о жизни многое, а я всего лишь покойник без дальнейших перспектив, но тут ты не прав: Катеньке нужно подлечиться, а потом можно и уходить.
— А если этот федеральщик и ее в сырые застенки ФСД кинет? — возмутился Ионыч. — У него ведь по определению сердца нет! Ты, если обо мне не думаешь, то хоть о нашей девочке подумай! Прояви милосердие!
Федя подумал, вздохнул:
— В чем-то ты прав. Тогда сделаем так: закутаем Катеньку потеплее, в одеяльце, и я ее понесу. Вот только с вездеходом я тебе не помощник; сам уж как-нибудь охранника уговори отдать нам его.
— Уговорю, будь уверен, — сказал Ионыч и кинул напоследок: — А Катеньку сильно укутывать необязательно: где-то читал, что против простуды лучшее лекарство — легкий морозец.
Федя укоризненно посмотрел на Ионыча. Ионыч притворился, что не замечает взгляда сокольничего и пошел обуваться.
— А куда это ты собрался, Ионыч? — крикнул дядь Вася из соседней комнаты.
— За сигаретами сгоняю, — соврал Ионыч. Сунул голову в комнату к Феде, прошептал: — Минут через десять-пятнадцать подгоню вездеход. Готовься пока. Линяем быстро и по возможности незаметно.
Сокольничий кивнул, Ионыч ушел. Хлопнула дверь. Федя сам собрался и Катеньку стал собирать: спеленал ее как младенца, закутал в два старых одеяла, найденных в кладовке. В дверь постучались. Федя с трудом удержал руку от превращения в смертоносное щупальце и пробормотал:
— Войдите.
В комнату вошел дядь Вася. Он был мертвецки пьян и даже не заметил, что Федя одет, а кашляющая Катенька закутана в одеяла.
— А я к тебе, мил человек, — сказал и икнул.
Федя ждал.
— Ужас-то какой, — сказал дядь Вася, икая. — Уж не думал, что твой Ионыч такой. И это после героической обороны детского садика!
— Он мне всё рассказал, — заявил сокольничий угрюмо.
— Рассказал? — поразился дядь Вася. — Он же сам нас просил, чтоб никому ничего не рассказывали, даже тебе, а сам всем как на блюдечке, значит… и что же он тебе рассказал, мил человек?
Сокольничий молчал.
— Рассказал он тебе, как безвинному кошаку шею свернул? А о том, как хладнокровно девушку прирезал?
«Подлец этот дядь Вася, — подумал Федя. — Собственную вину на Ионыча перекладывает, нехристь. А так и не скажешь, порядочный с виду, — прав был Ионыч».
— Такое вот дело, мил человек, — сказал дядь Вася, расфокусировал взгляд и рухнул на пол; тут же и захрапел, заглушая далекие выстрелы.
Федя скривился. Наклонился и порылся у дядь Васи в карманах: обнаружил кошелек и сунул себе за пазуху. С улицы посигналили. Федя высунулся в окно: Ионыч на вездеходе подъехал; вовремя подоспел. Сокольничий схватил Катеньку на руки, перешагнул дядь Васю и незамеченным покинул квартиру. Позади остались испуганные содеянным алкоголики; они продолжали пить, чтоб хоть как-то заглушить недавние воспоминания, но получалось плохо. Не пьянели и не забывали. Можно сказать, по-дурацки у них всё это вышло; вот только девушка погибла по-настоящему и сказать «по-дурацки», значит, оскорбить ее память. Поэтому лучше ничего не скажем: промолчим.
Глава шестнадцатая
На бегу Рыбнева часто посещали философские мысли. Вот и тут вдруг начали посещать: вроде бы только что возлюбленная погибла, горевать надо, ан нет: вместо горестных мыслей так и лезут философские. Зачем они, почему?
Неясно.
«Убийство забавно выглядит на большом экране, — философски размышлял Рыбнев, как бы наблюдая себя, бегущего по улице, со стороны, — поэтому на Руси и русских планетах так популярны мериканские блокбастеры. Россиянин с любой планеты на генетическом уровне ненавидит мериканскую культуру и мериканские ценности, но мериканские блокбастеры смотрит с упоением; с не меньшим упоением, чем сами мериканцы, с которыми в космосе мы почти не пересекаемся — и слава богу».
Действие книги происходит в безымянном южном городе, «Южной столице», как называет ее сам автор. Город потрясло появление жестокого серийного убийцы, которого в сети уже успели прозвать Молнией: за один месяц он похитил и убил несколько детей, и у следствия нет ни единой зацепки. Чтобы расследовать это дело в город из С.-Петербурга приезжает известный сыщик.Множество судеб, сон и явь, переплетутся в этой странной книге, полной мрачных теней и отменного черного юмора.Новая книга от автора романа «Девочка и мертвецы».
…приводят к случайным событиям, которые могут сложиться в подобную мозаику!..
В книгу включены произведения молодых перспективных авторов, представляющих основные направления фантастики начала нового столетия.Центром притяжения для них стал старейший российский фестиваль фантастики «Аэлита», который всегда поддерживал лучшие творческие силы в этом самом непредсказуемом литературном жанре.
«Я просыпаюсь рано утром. Смотрю, как через маленькое прямоугольное окошко под потолком в мой подвал влетает тополиный пух.В подвале пыльно.В подвале полно старых лопнувших пробирок. Сверху – разрушенная лаборатория. Когда-то в ней производили детей. Будущих солдат. Уж и не знаю для кого – для нас или для них…».
Конец света, назначенный на декабрь 2012-го, не состоялся. Свечи, макароны и тушенка пылятся по кладовкам. Но не спешите их выбрасывать! Вспомните, крохотный по космическим масштабам метеорит над Челябинском всерьез напугал не только жителей этого города. Извержение исландского вулкана закрыло небо над Европой, на несколько дней отбросив ее на сто лет назад, когда люди передвигались только по суше и воде. А Фукусима? А цунами в Индийском океане, которое унесло сотни тысяч человеческих жизней? И пусть оптимисты сколько угодно рассуждают о том, что настоящий конец света наступит не ранее чем через три миллиарда лет, когда погаснет наше Солнце, мы-то с вами не столь долговечны…
По улицам еще бродят люди, но город уже мертв, пораженный взаимной ненавистью, захваченный набирающими власть существами с паранормальными способностями. Не осталось ничего святого, всем заправляет денежный разум, и не всегда можно понять, реальность перед тобой или бред воспаленного воображения. И только один человек может все исправить, но нужно ли ему это.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Он скользит между мирами и эпохами, нигде не задерживаясь дольше, чем на собственную жизнь, ни к чему не прикипая сердцем, которого нет. Он исполняет чужие желания, насмехаясь над собственными властителями и не тяготясь последствиями. Когда-то он был игрушкой, но теперь сам развлекается как умеет. Любопытствующий демон, шкодливый бог, усталый странник на полях заката.Он способен превратить в зловещую и увлекательную игру весь мир. И эту книгу заодно.
Возможно ли предвидеть будущее или даже — планировать его? Странные сообщения, звонки, записки. Предсказанные события и запрограммированные встречи, рядящиеся обычной случайностью. Любой может быть вовлечён в эту незримую и опасную игру. Попытки разобраться в происходящем не просто тщетны, но пагубны, как неосторожные движения увязшего в болоте человека. Когда слишком пристально вглядываешься в будущее, уже и прошлое не так прочно, и настоящее — зыбкий мираж.Кто затеял все это и, главное, зачем?
Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.
Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.