Девочка и мертвецы - [25]
— Я буду звать тебя Киноген Готовцев.
— Дав.
— Забыл слово.
— Что?
— Хотел забыл слово, но забыл слово.
— Убийц, найд.
У Марика закололо в боку.
Мальчик прошептал:
— Девочка не виновата.
— Для мальч всегда девоч не винова, — сказал Машка и засмеялся-закудахтал: — Подкаблучник! — Объяснил серьезно: — Так звала меня сестр, когд злилась. А я прост люб Машку.
— Девочка не виновата, — упрямо повторил Марик.
Машка задумался.
— Машкой звали мою девк. Она не винов. Я винов.
— Ее забыл слово Катенька, — сказал Марик. — Она забыл слово хорошей девчонкой. Я хотел с ней дружить. Я хотел забыл слово.
Машка поднял голову:
— Я помню, как свою девк целова.
— Це-ло-вал, — сказал Марик. — «Целовал» — хорошее забыл слово.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись-закудахтали, старательно и с видимым усилием:
— Ха. Ха. Ха. Ха. Ха. Ха.
Снег таял неравномерно, обнажал сырую, податливую, пахнущую прелой травой землю.
Утопая по щиколотку в грязи, серые шли по разбитой красной дороге меж теплых камней. Шли на юг, в Пушкино.
Часть вторая
Праздник серости
Каждые три секунды кто-то говорит: «Идиот вы, батенька».
Собственно, вместо слова «идиот» можно вписать любое слово.
Это ничего-ничего.
Никто не следит за словами.
Глава первая
Перед въездом в город висел плакат. На плакате было написано крупными буквами: «Праздник серости». Писалось, похоже, от руки, в спешке. Катеньке плакат понравился. Ей и город понравился: так много самых разнообразных домов! Тут тебе и кирпичные, и каменные, и деревянные: над многочисленными трубами вертикально вверх поднимаются струйки молочно-белого дыма. Девочка глазела в окошко, не переставая, и восхищенно ахала.
Другой плакат гласил, что на главной площади славного города Пушкино, затерянного среди снежных холмов и горячих озер, такого-то числа, а точнее — сегодня утром, установят огромные вертела. Поймали невероятное количество серых. Надо бы их так пожарить, чтоб на весь город хватило. Обещали конкурсы на лучшее блюдо из мертвечины, а в качестве подарков — сувениры ручной работы из шерсти или дерева.
Запахи мяса и специй разнесло чрезвычайно далеко. Ионыч даже завертелся на месте, предвкушая мертвячий шашлычок на языке.
Федя остановил вездеход возле платной стоянки. Ионыч выскочил из кабины, кинул пожилому охраннику в бушлате металлический рубль. Охранник куснул рубль прокуренными зубами, буркнул что-то вроде «Спасиб, вашблгрд» и протянул Ионычу стеклянный жетон с выведенным коричневой краской двузначным числом. Нажал сальную от частого употребления красную кнопку; скрипя, поднялся полосатый красно-белый шлагбаум. Вездеход въехал на территорию стоянки, остановился у бетонного столбика с нужным номером. Ионыч засунул жетон поглубже в карман, натянул шапку на уши и пошел к площади. Катенька и Федя выскочили из вездехода и поторопились за ним. Вскоре они влились в толпу спешащих на празднование горожан.
— Хороший город, — заметил Ионыч. — Запах запоминающийся.
— Серых, наверно, целую тыщу убили, — сказал шагавший рядом мальчуган в ушанке. — Это будет самый большой праздник серости!
— Мертвяков жрать собираетесь? — Ионыч добродушно засмеялся.
— Угу…
— Молодцы!
— Дядя, вы добрый… — заканючил вдруг мальчуган. — Дайте рублик, пожалуйста! Папа пьяный, ни монетки на праздник не выделил, такая обида на него взяла, что словами не описать… какой же это праздник, когда без монеток?
— Пьяный, говоришь?
— В стельку. — Мальчик понурился. — Засел на балконе, откуда площадь видно, с пулеметом и пузырем водяры… говорит, если серые нападут, он их всех перестреляет. А как мертвяки нападут в жареном-то состоянии? Бредит мой папка, и рублик из-за бреда своего пожалел выделить, что самое обидное.
— Врешь небось. — Ионыч усмехнулся.
— Нет, не вру! — Мальчик показал куда-то пальцем. — Вон тот балкон, слева! Видите пулемет?
— Не вижу, — заявил Ионыч. — Это палка торчит.
— Да какая же это палка? — удивился мальчик.
— Я почем знаю?
— Дядя, ну дайте рублик, ну пожалста!
— Нахаленок! — Ионыч похлопал мальчишку по плечу. — Как я в детстве. Ладно, держи денежку. — Он протянул пострелу монетку в десять копеек.
— А еще?
— А ну пшел! — Ионыч нахмурился. — Наглеть-то не стоит!
Мальчишка схватился за шапкины «уши», потянул книзу и побежал. Споткнулся, растянулся на снегу. Заревел — зло, пронзительно.
— Ишь ты, — удивился Ионыч и спросил у сокольничего: — Федор, как думаешь, может, тарелочка нам и впрямь помогает? Мальчишке вон наглому пакость устроила, чтоб нам не досаждал боле.
Сокольничий покивал:
— Что-то в этом есть, Ионыч. Поначалу я воспринимал твои идеи насчет тарелки как шутку, но теперь вижу, что так оно и есть: помогает нам инопланетный кораблик.
— А вот и точка празднования, — потирая руки, сказал Ионыч. — С прибытием нас, как говорится, на место.
Ионыч прошелся вдоль мощенной булыжником площади, поглядел на людей, на мясо. Оглянулся: Катенька и сокольничий, не испросив разрешения, завернули в карамельную лавку.
— Балует девчонку, — проворчал Ионыч, отмахиваясь от назойливых снежинок. Подошел к ближнему вертелу, полной грудью вдохнул вкусный дым. И будто шашлыка откушал: такой замечательный, такой нажористый дым попался. Щуплый мужичок с козлиной бородкой, шаманивший над мясцом, улыбнулся Ионычу:
Действие книги происходит в безымянном южном городе, «Южной столице», как называет ее сам автор. Город потрясло появление жестокого серийного убийцы, которого в сети уже успели прозвать Молнией: за один месяц он похитил и убил несколько детей, и у следствия нет ни единой зацепки. Чтобы расследовать это дело в город из С.-Петербурга приезжает известный сыщик.Множество судеб, сон и явь, переплетутся в этой странной книге, полной мрачных теней и отменного черного юмора.Новая книга от автора романа «Девочка и мертвецы».
…приводят к случайным событиям, которые могут сложиться в подобную мозаику!..
Конец света, назначенный на декабрь 2012-го, не состоялся. Свечи, макароны и тушенка пылятся по кладовкам. Но не спешите их выбрасывать! Вспомните, крохотный по космическим масштабам метеорит над Челябинском всерьез напугал не только жителей этого города. Извержение исландского вулкана закрыло небо над Европой, на несколько дней отбросив ее на сто лет назад, когда люди передвигались только по суше и воде. А Фукусима? А цунами в Индийском океане, которое унесло сотни тысяч человеческих жизней? И пусть оптимисты сколько угодно рассуждают о том, что настоящий конец света наступит не ранее чем через три миллиарда лет, когда погаснет наше Солнце, мы-то с вами не столь долговечны…
«Я просыпаюсь рано утром. Смотрю, как через маленькое прямоугольное окошко под потолком в мой подвал влетает тополиный пух.В подвале пыльно.В подвале полно старых лопнувших пробирок. Сверху – разрушенная лаборатория. Когда-то в ней производили детей. Будущих солдат. Уж и не знаю для кого – для нас или для них…».
По улицам еще бродят люди, но город уже мертв, пораженный взаимной ненавистью, захваченный набирающими власть существами с паранормальными способностями. Не осталось ничего святого, всем заправляет денежный разум, и не всегда можно понять, реальность перед тобой или бред воспаленного воображения. И только один человек может все исправить, но нужно ли ему это.
В книгу включены произведения молодых перспективных авторов, представляющих основные направления фантастики начала нового столетия.Центром притяжения для них стал старейший российский фестиваль фантастики «Аэлита», который всегда поддерживал лучшие творческие силы в этом самом непредсказуемом литературном жанре.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Он скользит между мирами и эпохами, нигде не задерживаясь дольше, чем на собственную жизнь, ни к чему не прикипая сердцем, которого нет. Он исполняет чужие желания, насмехаясь над собственными властителями и не тяготясь последствиями. Когда-то он был игрушкой, но теперь сам развлекается как умеет. Любопытствующий демон, шкодливый бог, усталый странник на полях заката.Он способен превратить в зловещую и увлекательную игру весь мир. И эту книгу заодно.
Возможно ли предвидеть будущее или даже — планировать его? Странные сообщения, звонки, записки. Предсказанные события и запрограммированные встречи, рядящиеся обычной случайностью. Любой может быть вовлечён в эту незримую и опасную игру. Попытки разобраться в происходящем не просто тщетны, но пагубны, как неосторожные движения увязшего в болоте человека. Когда слишком пристально вглядываешься в будущее, уже и прошлое не так прочно, и настоящее — зыбкий мираж.Кто затеял все это и, главное, зачем?
Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.
Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.