Девочка и мальчик - [26]

Вообще странный он какой-то, всегда по-разному держится. Иной раз так целует, что у нее дыхание перехватывает, иной раз обнимет наскоро, а то просто подаст руку. Сегодня он даже про это забыл. И теперь смотрит, какие книги у нее на столе.

— Математика, химия — тоже мне радость!

— А у тебя что — хромают?

— Да нет, четверки, пятерки.

— Значит, хорошо.

— Но я говорил о радости от предмета.

— А мне оба предмета доставляют радость.

— Желаю, чтоб и дальше так было. Почему ты не пьешь чай?

— Не хочу.

— Ты не в духе? Какая-то ты не такая.

— А ты являешься и ни с того ни с сего желаешь познакомиться с моими родителями. Мне это нужно переварить.

— Да я либо к человеку всей душой, говорит Франк, — либо и дружить не буду.

— Хочешь печенье? — спрашивает Катрин.

— С удовольствием.

Катрин приносит печенье из кухни. — Пекла мама, — подчеркивает она.

— Отличное печенье, — хвалит Франк, — моя штральзундская бабушка тоже хорошо печет.

Франк чувствует себя прекрасно, пьет с удовольствием одну чашку за другой, грызет печенье.

Катрин же не испытывает ни малейшей радости от этих минут с Франком, одного хочет — чтобы встреча с родителями поскорее была позади.

Но как-то внезапно у нее появляется надежда, что все сойдет благополучно. Франк прав. Разве это дело, что она до сих пор не познакомила его со своей семьей.

По звуку отпирающегося замка Катрин узнает, что пришла сестра. Габриель всегда долго ищет, прежде чем найти отверстие в замке. То ли она плохо видит — но это она бурно отрицает, — то ли это ее беспокойный характер и нервозность.

Габриель сразу входит в комнату сестры:

— Добрый вечер.

Франк поднимается, он куда выше Габриели.

Катрин знакомит их.

— Знаю, знаю, — говорит сестра, — твой заботливый молодой человек с катка.

— Дела давно прошедшие, — смущается Катрин.

— А чай еще есть? — интересуется Габриель.

Катрин приподнимает крышку чайника.

— Слишком крепкий.

— Ничего, мне очень хочется пить. Сейчас, только куртку сниму.

Катрин ставит на стол еще чашку. Габриель появляется уже без кожаной куртки и садится напротив Франка.

Франк наливает ей чай.

— Ох, хорошо. Целый день в духотище. И только липкая кока-кола. А как вам живется?

— Превосходно.

— Да, вот бы и мне в школу ходить. Вам еще долго сидеть за партой? — обращается Габриель к Франку.

— Чуть больше года. Тогда уж, даст бог, буду сдавать выпускные экзамены.

— А если бог не даст?

— Что значит — не даст? К тем, кто в него не верит, он наверняка проявит благосклонность.

— Ну а как наша малышка танцует? Получается?

— Не знаю. Мы еще не ходили в диско.

— Что? Пора, пора. Я знаю одно здесь неподалеку. Вы танцуете?

— Конечно. И очень охотно.

— Эту забегаловку неподалеку забудь, — ворчит Катрин.

— А ты там была хоть раз? — сердится Габриель.

— Да уж нарассказали всякого.

— В чайнике есть еще чай. Хотите? — предлагает Франк.

Габриель протягивает ему чашку.

— Спасибо. — Она улыбается Франку. — Моя сестричка любит безапелляционные суждения. Если уж она составила себе мнение, так ни за что от него не откажется.

— Собственно говоря, так и следует поступать, — возражает Франк. — Свое мнение тотчас менять тоже неверно.

— Кстати, что поделывает твой Бодо? Придет сегодня? — спрашивает Катрин.

— А, Лемке сообщил, что уезжает. Он осчастливит саксонцев своим искусством где-то в районе Лейпцига.

— Как же ты проживешь без Бодо?

— Да в свое удовольствие, Катенька. Сейчас сижу с вами, и мне хорошо. А вечером мы могли бы куда-нибудь сходить, все трое. Я вас приглашаю. Может, в «забегаловку», как ты называешь этот клуб. Чтобы ты изменила свое мнение. И потанцуем до умопомрачения. Ну что, подходящее предложение?

Она говорит и смотрит на Франка. Тот не избегает ее взгляда.

— Мне неохота, — говорит Катрин. — Вечно твои сумасшедшие идеи.

— А вы, — спрашивает Габриель Франка, — как вы относитесь к моей идее?

— Я поступлю, как хочет Катрин, мы вообще-то собирались в кино сходить, просто я был не в настроении.

Габриель быстро поднимается:

— Ну и оставайтесь с вашими настроениями. Вы уже сейчас — настоящие старикашки, вы оба.

И она исчезает.

Через минуту-другую Франк говорит:

— Может, мне и правда лучше уйти?

— Нет, останься. Хочешь курить, так пепельница на полке.

Как раз когда Катрин вносит чайную посуду в кухню, приходит мать. В руках у нее две сумки, и она от тяжести и напряжения вся красная.

Катрин, у которой руки заняты посудой, не может ей помочь. Мать ногой прикрывает дверь, чего никогда не делает.

— Приятный часок провела?

Катрин ставит посуду и хочет взять у матери сумки.

— Не нужно… Кто у тебя в гостях?

— Франк.

— Мальчик с катка?

— Ты мне говори, если что купить надо, — просит Катрин.

Мать вынимает покупки из сумок.

— Молодой человек хочет нам показаться?

— Да, что-то в этом роде.

— Мог бы и раньше, считаю я.

Катрин поняла, что родители все это время внимательно наблюдали за ее жизнью.

— Ну иди, иди, не оставляй гостя одного, — говорит мать.

Катрин садится напротив Франка. Он курит и говорит:

— А у вас шумновато. Двери хлопают — плохой знак.

— Мама спрашивает, не выпьешь ли ты пива.

— И для меня бутылочка есть?

Катрин опять идет на кухню.

— Сейчас принесу, — говорит мать.

— Мама явится самолично. Любопытна, ну точно как Габриель.