Девочка-Царцаха - [28]

Не успела Ксения развалиться на новом ложе и раскрыть любимую «Песнь о Гайавате», которую постоянно носила в сумке, как явилась Елена Васильевна. Пришлось ей рассказывать о путешествии с Ибелем.

— Какой ужас! Эти бандиты всем отравляют жизнь! Я ни за что не поехала бы в степь одна. И вообще у вас очень трудная работа, мужская работа!

— Что вы называете мужской работой?

—Все то, что физически трудно, и то, что требует большого умственного напряжения.

— Как?—Ксения даже вскочила.— Выходит, что женщина немножко недочеловек, раз ее работа должна быть легкой во всех отношениях? И кто это говорит? Женщина, которая сама ведет трудную и умную работу! Как же вы согласились работать зоотехником?

— Каюсь, каюсь и каюсь. Моя работа мне не нравится.

— Что же вы собираетесь делать? Переучиваться?

— Где там! Придется работать ради куска хлеба. А вы думаете, здесь кто-нибудь интересуется делом? И Эрле не интересуется! Он говорит: чтобы работать так, как нужно — средств не дают, а так — скучно. А любите ли вы свою специальность?

— Уважаю.

— Не знаю почему, я просто места себе не нахожу! Замуж, что ли, выйти от скуки?

— А жених есть?—улыбаясь, спросила Ксения.

Елена Васильевна махнула рукой.

— Этого добра сколько хочешь.

— Все-таки,— сказала Ксения,—выходить замуж от скуки гораздо опаснее, чем просто скучать. Вы бы лучше книжки читали в свободное время. Подумайте, какие это друзья! Всему они вас научат, никогда не оскорбят! И вы никого не стесняете — захотели проведать Пушкина, Лонгфелло или еще кого-нибудь из великих людей, открыли книжку — и в гостях. А угощают-то они как! И все такими вещами, которые наскучить никак не могут!

— Вы большая чудачка. Подождите, когда вам будет больше лет, что вы тогда скажете? Ведь кроме книжек есть еще жизнь. Она свое требует.

Елена Васильевна посидела еще с полчаса, жалуясь на тоскливую Булг-Айсту, и ушла, взяв с Ксении слово, что она будет заходить к ней «запросто».

Выспаться Ксении не удалось. Имея скверную привычку читать в постели до тех пор, пока глаза сами не закроются, она не загасила свою «летучую мышь» и часа через два вскочила, разбуженная стуком в окно и незнакомым женским голосом, жалобно звавшим ее по фамилии. Накинув одеяло, Ксения выбежала на улицу и привела... Капитолину. Дрожа от холода так, что зуб на зуб не попадал, Капитолина крайне сбивчиво рассказала, что задержалась в этих краях не по своей вине, увидела огонек в окне и решилась потревожить Ксению, потому что боится так поздно идти в село.

Ксения была в замешательстве — где ее положить? Договорились устроиться «валетом». Капитолина с удовольствием выпила стакан молока. На ней было нарядное шелковое платье, волосы завиты, и вся она приторно пахла духами.

Забравшись под одеяло, Капитолина старалась согреться, но ее знобило все больше и больше.

До утра Ксении пришлось ухаживать за гостьей, класть на ее горячую голову мокрое полотенце и поить водой.

Эрле удалось развернуть посылку Ксении только в обеденный перерыв. Там оказалась спичечная коробка, в ней на вате лежало обручальное кольцо и маленькая записочка:

«Свое решение я не изменю».

У Эрле потемнело в глазах... Вечером он был на заседании в исполкоме и как будто отвлекся.

Дома он вспомнил, что с утра не ел, и взялся за примус. Эта проклятая машинка всегда раздражала его, а сегодня особенно; он тыкал иглой, ища отверстие ниппеля, и не попадал, вышел из терпения и выпил натощак стакан водки; потом снова стал целиться на ниппель. Ничего не получилось. Тогда Эрле достал хлеб, соль и масло и сел за стол. В бутылке еще оставалось стакана два водки, и он ее докончил, а съел всего кусочек хлеба с маслом, густо посыпав солью.

В дверь постучали.

— Кого еще черт принес,— пробурчал Эрле, вставая, но, вспомнив, что дверь не заперта, крикнул:— Входите! Открыто!

Неловко улыбаясь, вошла... Капитолина.

Эрле привстал, тараща на нее глаза, и вдруг почувствовал,

что ненавидит ее, как никогда никого не ненавидел за всю свою жизнь.

—Гадюка! Змея!—исступленно крикнул он, встав во весь рост и сжав кулаки.

Капитолина в испуге шарахнулась к стене.

— Зачем приползла, змеища?

Капитолина дрожащими руками вытащила из-за пазухи сверток и протянула Эрле.

— Это... ваше...

Эрле ничего не заметил. Он видел только ее ненавистное лицо, плюнул и грубо выругался.

Капитолина сделала два шага вперед и положила сверток на стол, но Эрле все еще видел только ее лицо и задыхался от бешенства.

— Р-раздавлю!—рявкнул он и, схватив стакан, шваркнул его об стенку. Капитолина исчезла. Эрле плюхнулся на табуретку и уронил голову на стол.

Пришел он на работу молчаливее, чем обычно, и Елена Васильевна сразу же отметила, что начальник чем-то расстроен.

— Немного болит голова,— объяснил он.

В контору вошла Ксения. Елена Васильевна спросила ее, какие женихи ей снились на новом месте.

— Совсем не снились, потому что я не спала.

И Ксения рассказала, что случилось ночью.

—Кто же это такая?— спросила Елена Васильевна.

— Да я не знаю даже, как ее звать. Учительница из Харгункин. Я ее вчера подвезла, а она и заприметила, где я живу. Не позвать ли ей врача?

—- А что с ней?— спросил Эрле, ужасно боясь, что у Капитолины какая-нибудь рана.