Валя поежился. А когда он оторвал глаза от этого страшного спуска и посмотрел назад, то еще раз поежился.
Противоположный склон холма был еще круче и кончался обрывом — внизу тянулся широкий и, по-видимому, очень глубокий овраг. Не покрытый снегом противоположный край оврага, который был хорошо виден отсюда, с холма, казался черным и страшным.
Валя сделал несколько шагов в сторону оврага — посмотреть, действительно ли он глубок, но Иван Николаевич строго окликнул его и напомнил, что Валя на уроке, не на прогулке, а заодно предупредил, что подходить во время урока физкультуры к оврагу строго воспрещается.
Когда двинулись со старта, Валя нарочно немного отстал: пусть проедут вперед, ему будет спокойнее и свободнее.
Половину пути, до поворота, Валя проехал, не уронив своего достоинства: неторопливо и важно.
Но на повороте, когда он пытался завернуть, лыжи, вдруг наехав одна на другую, скрестились, и Валя, потеряв равновесие, упал.
Когда, немного побарахтавшись в снегу, он, наконец, поднялся на ноги, весь вывалянный в снежной пыли и красный от стыда, то увидел, что безнадежно отстал от остальных.
На вершине холма одиноко стоял Иван Николаевич и, глядя на ручные часы, отсчитывал минуты.
Ясно: если сейчас Валя не пройдет с блеском остаток пути, то его авторитет в глазах Ивана Николаевича будет раз и навсегда подорван.
Валя оттолкнулся палками и ринулся вниз. Но упрямые лыжи снова, словно шпаги в поединке, скрестились друг с другом. Правда, Вале удалось сохранить равновесие, но выдернуть одну лыжу из-под другой на ходу ему никак не удавалось, и он продолжал скользить вниз, неуклюже расставив ноги и держа лыжные палки на весу.
Позор! Совсем осрамился!
Валя сделал отчаянное усилие, пытаясь оторвать лыжи друг от друга, и растянулся во весь рост на снегу.
Теперь уже подняться на ноги не было никакой возможности: Валя быстро скользил на животе по склону вниз головой, загребая рукавами снег…
Не то что вернуться назад — взглянуть туда, наверх, где стоял Иван Николаевич, было стыдно.
Поэтому Валя добрых десять минут отряхивался и очищался от снега, пока, наконец, к нему не подъехала староста класса — рослая полнощекая девочка; при первом же взгляде на старосту было видно, что по физкультуре у нее меньше пятерки никогда не бывает.
Староста передала Вале приказ Ивана Николаевича: отнести лыжи в школу, а потом пойти в класс и посушиться там у батареи.
В пустом классе было уютно и тихо. На стене висела географическая карта. Она показалась Вале необыкновенно приветливой и мирной: ей требовалась лишь безобидная указка и не нужны никакие распроклятые лыжи. Валя ласково погладил ладонью Уральские горы.
Когда прозвенел звонок, первой в класс вбежала Пустовойтова. Она подбежала к Вале и с восторгом сказала:
— А здорово ты шлепался! Мы чуть со смеху не умерли!
Валя крепко подпер одной рукой подбородок, чтобы не задрожал, чего доброго, а другой поправил на носу очки.
— Вам… всем хорошо смеяться. А вот на моем бы месте… Когда зрение никуда не годится…
Валька сразу притихла, заглянула ему в лицо и спросила:
— Слушай, а ты, может, потому и шлепался, что плохо видишь, а?.. Ты, может, и на доске-то ничего не видишь, а?..
Валя промолчал. В очках он видел прекрасно все, что было написано на доске, но уж раз ляпнул, то сиди и помалкивай.
Весь следующий урок Валька заботливо подставляла ему свою раскрытую тетрадь.
— Ты, если не видишь чего на доске, то у меня списывай. Не стесняйся.
После звонка с урока Валька вдруг собрала учебники, тетрадки и, ласково тронув Валю за плечо, тоном заботливой мамаши сказала:
— Ты уж тут как-нибудь без меня побудь. А я отпросилась сегодня. У меня дома дел по колена. И как ты тут один-то останешься! Горе мне с тобой!..
Вернувшись после уроков домой и поднявшись к себе на четвертый этаж, Валя, как всегда, сунул ключ в замочную скважину. Но дверь не открылась: она была закрыта изнутри на крючок.
Может быть, мама зачем-нибудь забежала домой с работы?
Валя позвонил.
За дверью раздался топот детских ног, и через несколько секунд солидный дошкольный бас строго спросил:
— Кто там?
Понятно! Въехали соседи по квартире!
— Откройте, пожалуйста. Я здесь живу, — вежливо произнес Валя.
Малыш зашмыгал носом и дверь не открыл.
Вести дальнейшие переговоры Валя счел для себя унизительным.
— Вот что! — строго приказал он. — Ступай позови кого-нибудь из старших.
— А все заняты, — ответили за дверью. — А я к двери приставлен.
— Тогда сейчас же открой дверь!
— А зачем?
— Я же тебе сказал, что я здесь живу.
— Это мы здесь живем!
Пришлось доказывать своему новому соседу, что Валя живет в угловой комнате, куда ведет дверь из кухни, что дверь эта сейчас закрыта на ключ, а ключ лежит у Вали в кармане и что в кухне находится сковородка, у которой отломана ручка и на которой лежат приготовленные для Вали котлеты.
Сосед протопал на кухню — проверять.
Через минуту он вернулся, с пыхтением подтащил к двери стул, взобрался на него и открыл, наконец-то, дверь.
Когда Валя вошел в коридор, сосед стоял на стуле перед дверью, крепко вцепившись руками в его спинку.
Это был толстый малышок-крепышок со светлыми волосами и голубыми глазами.
