Детская библиотека. Том 34 - [23]

Носившийся нервными кругами Кивин подошел к нему и сообщил:

— Украли!

— Барана? — спросила Рула?

— Ватсона! А баран так и стоит, где стоял.

— А что делали в это время твои помощники? — поинтересовался Тузик.

— Они услышали вдалеке мычание коровы и крики. Но когда они подбежали к источникам звука, оказалось, что это орет не желающая перейти реку корова, а хозяева ругаются. Мои партнеры выяснили в чем дело и вернулись, а Ватсон уже пропал.

— Может, сам убежал? — спросила Рула.

— Нет, он был на длинной цепи. И эта цепь была перепилена пилкой для железа. А рядом лежит объедок колбасы, которым, видимо, и приманили Ватсона.

Кивин нервно задрыгался, бросился к пищавшему радиотелефону и начал что-то сбивчиво объяснять позвонившему начальнику.

— Теперь, хоть барана допрашивай! — сказал Тузик.

— Допросить можно! Но для этого надо изучить барано-козий язык или найти переводчика.

— Переводчика могу доставить! — крикнул, вбегая в дверь, Шарик. — Идите со мной на луг, там есть одна умная коза, если ее еще хозяева не съели.

Козу не съели. И в ближайшее время есть не собирались. Она спокойно стояла на лугу, вращая бледной аскетической физиономией. Кроме бледного лица она была сплошь коричнево-черная.

— Здравствуйте! — хором сказали собаки.

— Слушаю, — коротко брякнула коза, тоже по-собачьи.

— Мы хотим допросить одного барана. Вы не могли бы послужить переводчиком? — вежливо осведомилась Рула.

Коза кивнула и тяжело затопала за собаками. Баран стоял на месте, глядя глупыми глазами на горизонт. Тузик подвел к нему козу и начал:

— Спросите у него, видел ли он воров?

— Переводу не поддается, — кратко отрапортовала коза.

— Спросите тогда, он видел, как похитили сторожившую его собаку?

— Переводу не поддается.

— Ну, хотя бы, пусть скажет, сколько было воров, и женщины они или мужчины.

— Переводу не поддается, — как заезженная пластинка, повторила коза.

— А что поддается?!

— А ничего. В барано-козьем языке очень мало слов. Они могут сказать только: «Хорошая травка, плохая травка, хочу есть, хочу пить, сейчас как дам, привет, пока». А больше они ничего сказать не могут, да и не будут говорить — глупые.

— А вы? Вы же коза?

— Деточка, мне двадцать лет, я уже старая и потому умудренная жизнью. Кроме того, я — вундеркинд, — скромно сказала коза.

— А-а-а-а… Ну, извините, пожалуйста, за беспокойство. Мы пошли, — разочарованно сказала Рула, и собаки ретировались с глаз глупого как пробка барана и умной как профессор вундеркиндной козы.

— Теперь остается только надеяться, что барана рано или поздно похитят, — сказала Рула, когда собаки, несолоно хлебавши, лежали на солнышке около коттеджа.

Тузик кивнул. А Шарик вдруг замахал кому-то хвостом и весело залаял. К собакам чинненько шел спаниель Ральф, а за ним семенили его хозяева: аккуратная дамочка с пучком волос на затылке и в сильных очках, которая непрерывно заплетала пальцы красивыми фигурами, элегантный, но с атлетическим сложением мужчина с неприятным лицом, черными усами и с сильно выдающимися вперед зубами и молодой сынуля, как две капли воды похожий на папаню. У всех троих были смухорченные и злобные лица, которые не предвещали выскочившему на крыльцо Кивину ничего хорошего. Он со вздохом пропустил семейку в коттедж и, наклонившись к спаниелю, прошипел:

— А ты можешь подождать у калитки.

Ральф посмотрел на него преданными глазами, выражение которых для людей, не знающих собачьего языка, значило обожание, а на самом деле в них светилось оскорбление.

— Постесняйся в выражениях, — строго сказал Кивин, но все-таки впустил пса внутрь.

Тут же раздались визгливые вопли.

— Бедный Кивин, — вздохнула Рула.

— Н-да, — сказал Шарик. — Еще и хозяева Леты прийти могут и мои хозяева, а кроме них еще полдеревни! Все недовольны, что расследование идет так медленно.

Троица скандалистов, не считая собаки, вывалилась из коттеджа и, вежливо пропустив в дверь новую порцию недовольных, улетучилась. Вторая порция оказалась поголосистее, ее свободно слышали собаки. В конце концов она выдохлась и вылетела из коттеджа, но туда незамедлительно влетела третья порция…

Все кончилось поздним вечером. Кивин охрип и теперь лежал молча на своей раскладушке, собаки лежали в углу, а шофер и еще один милиционер мерзли на лугу вместе с бараном.

…Утром Тузика разбудило громкое пищание, исходившее от Рулы. Пес обалдело воззрился на партнершу:

— Ты что?!

— Прием, прием, — ответила Рула чужим голосом.

— А? — не понял Тузик.

— Прием, вы меня… это… слушаете? — продолжала бассета по-прежнему чужим голосом.

— Рула, ты что?! — завопил пес.

— Сама не — прием, прием — пойму, — ответила Рула, говоря слова «прием, прием» чужим голосом.

— Кивин, иди сюда! — позвал перепуганный Тузик.

Кивин подошел, посмотрел на Рулу и вдруг, рассмеявшись хриплым смехом, указал на ее ошейник. На нем был укреплен крошечный передатчик, про который она забыла. Передатчик упорно повторял: «Прием, прием, прием».

— Слышу вас, — сказала Рула.

— Говорит Ватсон, — огорошил всех передатчик.

— Где… где ты?! — прерывающимся голосом спросил Тузик.

— У сапог, — последовал ответ.

— У воров? — переспросила Рула.

Передатчик утвердительно пискнул.