— Начинаем, — сказала Нина Семеновна. — Я буду ведущей, а когда надо будет озвучивать яблоню и печку, уйду за ширму.
Все шло нормально, пока не вылетели гуси-лебеди. Их играли дети подготовительной группы. Кастелянша нашила для них накидки из списанных простыней.
— По-моему, они больше похожи на привидения, — не удержалась я.
— Согласна, — кивнула Нина Семеновна.
— Сейчас Людмила Николаевна на этих балахонах перышки нарисует!
Да, нарисует, это они обо мне? Точно, обо мне. Нарисую.
— Дайте ножницы, серую краску и кисточку.
Все было незамедлительно принесено, и я устроилась за столиком. Работы на двадцать минут: разрезать на накидках внизу бахрому в виде перьев и слегка разрисовать. Ну и ничего, что египетские мотивы получились. Кому не нравится, пусть сами рисуют. Вскоре накидки сохли на стульях, а мне принесли несколько очень больших листов картона, кажется, в них когда-то был завернут холодильник.
— А вот из этого картона надо быстренько сделать избушку на курьих ножках, — с видом «а что тут такого?», поручила мне Седа Самсоновна.
— Избушка, это ладно, а ножки как сделать?
— Никак. Ты делай избушку себе до колен. А на ноги мы тебе мешковину намотаем!
— Жжжесть…
— Ну, приступай, у тебя больше двух часов. За детей не волнуйся, мы за ними присмотрим. Забыла сказать, избушка должна быть раскладная, а то ее хранить негде.
Я полчаса ползала на полу по картону, вымеряя размеры. Получилась передняя и задняя стена, и крыша с боковыми стенами — длинный прямоугольник. Всего три части. По бокам соединяются проволокой, в шкафу нашла. Не знаю, для каких она там целей лежала, но ее уже там нет. Впереди прорезала открывающиеся ставни, получилось окошко. Картон коричневый, красить его почти не надо, только бревна нарисовать и их круглые спилы. А ничего так домик получился, и раскладной, как было заказано. Теперь надо его померить на себя. Влезть в него было сложно, но я справилась. Встала на ноги. Крыша голову давит, надо срочно где-то найти шапку. Спрошу у кастелянши, в ее запасах точно есть. Дышать плохо и ничего не видно. Вылезу, прорежу на уровне глаз в крыше круглое окошко, и изнутри кусок марли приклею, медсестра даст. И дышать можно, и меня не видно. Теперь бы вылезти.
Вот с этим возникли сложности. В зале я осталась одна, помощи ждать неоткуда, кричать — прибегут, конечно, но засмеют. И как мне из этой душегубки вылезти? Если лягу, то сломаю избушку, и уже вряд ли встану. Я в панике заметалась по залу, чуть не снесла ширму и рояль.
— А ничего так ножки!
— Витек, ты что ли?
Я изогнулась и высунула голову в прорезанное окошко, открыв лбом ставни. Голова все равно не поднималась, и видны были только его брюки. Пришлось сунуть голову обратно и разогнуться.
— Привет, Витек! Я с тобой поговорить хотела! Меня хотят убить!
— Этой избушкой, или вчерашним унитазом?
— Помоги!
— Как?
— Сними с меня эту гадость!
Изба поднялась над моей головой, сразу появился чистый воздух и открылся обзор. Витек поставил сделанный мой архитектурный шедевр на пол.
— Хорошо-то как! Спасибо, ты настоящий друг. А как ты вошел, ой, то есть сюда всех пускают, а ты с заведующей разговаривал? — задала я все вопросы враз.
— А как же. Вошел по удостоверению. Решил посмотреть, что ты тут творишь.
— Я? Ничего!
— А у меня есть знакомый сапер, он говорит, что ты каждый день сад минируешь.
— Врет! То есть слегка преувеличивает.
— Так все-таки, что ты тут делаешь? — спросил Витек, садясь на крутящийся стул у рояля.
— Я провожу исследование по изучению восприятия промежутков времени детьми дошкольного возраста, — скороговоркой ответила я.
— Это, я понял, официальная версия. Теперь озвучь неофициальную.
— Это правда.
— Тогда причем здесь сторож? И твоя подруга Яна?
— Догадался? Не говори ничего заведующей! Мне еще сегодня надо смену доработать, и завтра целый день!
— Жду. Рассказываешь правду, или вылетаешь отсюда прямо сейчас.
— Ладно. Меня хотят убить.
— Я постоянно от тебя это слышу, — не придал значения моим словам Витек.
— На меня напали, когда я гуляла с Лапочкой, а на другой день на моем пути оказался открытый канализационный люк.
— Нападений по Москве каждые день не счесть. А уж до открытых люков… Так это хоть с кем могло случиться.
— Но случилось-то со мной! И сразу после того, как я решила помочь подруге найти убийцу.
— Так, а вот теперь подробно и с выражением, — насторожился друг.
Я уселась рядом на детский стульчик.
— Я тут со вторника. Всех опросила, и детей и взрослых. Поняла, что Янка не убивала, она не поднимет десять килограммов!
— Почему? Она девушка тренированная, спортсменка.
— Знаешь, да? Все равно это не она. У меня на подозрении трое мужчин. Отцы детей из средней группы. Они крепкие, сильные. Они и больший вес поднимут.
Витек крутанулся на стуле. Он вообще как сел на него, так и крутится. Лучше бы слушал умного человека, меня.
— Теория твоя шита белыми нитками. Ты и сама это понимаешь, но не признаешься. Убийцу ищут. И найдут. А ты хочешь притянуть доказательства за уши.
— Там просто некому больше быть убийцей.
— Глупости. Кто угодно мог идти мимо и убить.
— Но не шел! Это сделал кто-то из них.
