Дети времени и другие рассказы из жизни рабочих - [14]

Аверьянов, вынув платок, обтер, немного вспоившее лицо и, придвинув быстро табуретку к столу, проговорил:

— Ну, уважаемыя Агафья Ивановна и Вѣра Константиновна, теперь у нас с вами будет послѣдній рѣпштельный бой, или вѣрнѣе, я вырву у вас послѣднюю доску опоры, на которой вы стоите.

Сказав это, Аверьянов посмотрѣл на них. Какой то безотчетный и безпомощный страх тѣнью проскользнул по их лицам, и застыл в немигающих глазах, устремленных на Аверьянова. Он же, замѣтив это, посдѣшил успокоить их, говоря:

— Но не думайте, что я вырвав вашу подпору не дам вам ничего. Нѣт ничего хуже и ужаснѣй, как ни во что не вѣрить. Теперь-же, — продолжал он, — мы разберем, а вѣрнѣй, так разсортируем, откуда и какіе грѣхи у нас, и кто виноват в этом: виноваты ли мы сами или кто-либо другой, так сказать, найдем корень грѣха, гдѣ он зарождается.

— Трудненько это будет, — замѣтила Агафья Ивановна.

— Да. не легко, — согласился Аверьянов. — Да без труда не вынешь и рыбку из пруда, говорит пословица, и вѣрно, мы затронули такіе вопросы, что голова трещит, — закончил он. — Ну, а теперь начнем, о наибольшем грѣхѣ спрошу я вас сам. Людей вы. Агафья Ивановна, не убивали?

Старушка вздогнула, точно от неожиданнаго укола иголки. Мелкая дрожь пробѣжала по всему ея тѣлу п выступила на руках. Она строго посмотрѣла на Аверьянова, и дрогнувшим голосом проговорила:

— Что вы, что вы, Господь с вами; да я не только человѣка, но и букашку, тварь, и ту страшно жалѣю убить.

— Простите меня, Агафья Ивановна, я не хотѣл вас обидѣть или оскорбить, а так, к слову пришлось, — извинялся Аверьянов.

— Ничего, ничего, — проговорила Агафья Ивановна.

Какая то безотчетная надежда зародилась в ней на хорошее окончаніе всѣх этих потрясающих вопросов в их спорѣ, и она сказала: говорите.

— Теперь спрашивайте вы, а я постараюсь найти начало грѣха, — сказал Аверьянов.

— Об'ясните нам этот грѣх «не укради», как говорит заповѣдь, улыбнувшись сказала Вѣра Константиновна, и добавила: вот порок-то.

— Да, да, да! — послышались голоса с сосѣдних столиков и нар, а красавица Катя проговорила:

— Его послушаешь, или до раю дойдешь или в ад попадешь.

— Ну, такой красавицѣ и в аду не плохо бы было, всѣ тамошніе хозяева ухаживали бы за вами, — сострил Аверьянов.

Взрыв смѣха прокатился по спальнѣ. Между смѣхом вырывались фразы:

— Хороши хозяева, да и поклонники тоже!

Аверьянов же, обратясь к Вѣрѣ Константиновнѣ, сказал:

— Так вы желаете об'яснить себѣ этот грѣх? Удачный грѣх вы выбрали, скажу я вам. Он есть разсадник почти всѣх послѣдующих грѣхов, так или иначе связанных с ним. Допустим, что вы украли деньги у бѣднаго или богатаго, это не дѣлает разницы, и вы, конечно, считаете, что вы сдѣлали грѣх?

— Ну, конечно, это ясно, как день, без всяких об'ясненш проговорила Вѣра Константиновна.

— Хорошо, — согласился Аверьянов, — теперь разсмотрим, что вас заставило украсть? Нужда и бѣдность, — отвѣчу я за вас.

Вѣра Константиновна кивнула головой.

— Дальше. Но вы были работницей какого либо хозяина, и он, чтоб разбогатѣть поскорѣй, не доплатил вам вашего жалованья.

— Да он заплатил мнѣ все. — возразила Вѣра Константиновна.

— Он вам заплатил столько, чтобы вы не умерли с голоду, когда работали у него, а весь барыш от вашей работы положил себѣ в карман, с чего и составляется его богатство. Так видите теперь, кто первый был вор? Ваш хозяин, не отдав вам всей (не только всей, а третьей части) заработанной платы, он обокрал вас, этим самым ввергнул вас в бѣднось, а когда вы дойдете до безвыходнаго положенія, то будете способны на все. Вы только подумайте о человѣкѣ, лишенном работы, неимѣющем ни крова, ни пищи и без гроша в карманѣ, на что он способен. Нѣкоторые идут грабить и убивать, другіе убивают себя, третьи дѣлают разныя подлости, чтоб только не умереть с голоду. Женщины идут на улицы и в распутные дома продавать себя, да мало ли всевозможных вопіющих грѣхов найдется, и все это породило воровство хозяина.

— Все это — ужасная правда, — сказала Агафья Ивановна, но хозяин то не виноват, что он не имѣет для всѣх работы.

— Именно он то и виноват, и всѣ хозяева вмѣстѣ взятые, — возразил Аверьянов. — Они заставляют одних работать день и ночь или по двѣнадцати и пятнадати часов в сутки, а других выбрасывают на улицы, чтобы они, наголодавшись и нахолодавшись, пришли у него просить работы, тогда он выбрасывает тѣх, кто работал, и берет изголодавшихся и платит им сколько хочет, вѣрнѣе сказать, ворует сколько вздумает.

— Боже мой! Боже мой! — точно простонала Агафья Ивановна, — все это правда, гдѣ же дорога то? Куда же идти то?

— Я показал вам корень зла, — сказал Аверьянов — теперь же, уважаемая противница, я покажу вам мою вѣру и моего бога.

— Мой бог, — начал он, — есть правда и любовь к ближнему, а вѣра основывается на одной заповѣди: «не дѣлай того ближнему, чего себѣ не желаешь».

Коль скоро мы будем исполнять эту заповѣдь и слушаться этого бога, то зло само собой должно прекратиться, а царство божіе воцарится на землѣ. А если есть рай, о котором вы так заботитесь, — обратился он к Агафьѣ Нвановнѣ, — мы. живя здѣсь не дурно, когда умрем, то переселимся еще в лучшій мір.