Дети Владимировской набережной (сборник) - [76]

– Дело не в лошади, дело во мне самом, работает лесозавод при мне хорошо, кому-то завидно, хотят, чтоб я им место директора освободил.

– Что ж, пусть занимают, раз хотят, Малышев хочет, пускай берет. Я подаю в отставку.

* * *

В начале января 1935 года в Петрозаводске собрался съезд Советов, Говорилась речь Гюллинга.

– Если вложения в новое строительство до IX съезда достаточно ежедневно 20–30 миллионов рублей, и это мы считали большим достижением, – говорил Гюллинг, – это за последние годы мы вкладывали в новое строительство больше 100 миллионов рублей ежегодно.

По окончании речи Гюллинга с речью выступили Дмитрий Владимирович Успенский и Яков Давыдович Рапопорт. Последний сказал:

– Гордимся за них, строители Беломорско-Балтийского комбината, герои труженики…

– На их совести сотни, тысячи заключенных положено, непосредственно принимавших участие в строительстве комбината на костях. Да, действительно этот комбинат выстроился. Возможна чья-то ошибка. Если говорить откровенно, вредительство, что такими жертвами и ценой возводилась стройка.

– Но царь Петр первый тоже строил Петербург на костях.

– Значит в добрый путь!

– Без жертв большое строительство невозможно. Могущество державы должно быть закреплено. Так понимать… – говорил сыну Александру присутствующий на съезде Игорь Лебедев, сидевший с ним рядом Сашка только улыбался. – А ты не улыбайся, Сашка, я на другую стройку тройку отправляюсь, на Волгу новый канал строить, еще более грандиозный, если сравнить с предыдущем, тебя с собой не беру.

* * *

Пятого июня 1935 года Петрозаводск отмечал 15-летие карельской автономии. На Соборной площади строились шеренги физкультурников и спортсменов, повернувшись спиной к бывшему зданию Кафедрального собора, ждали своего часа парада. С восточной стороны гостиного двора, вдоль проспекта Карла Маркса построена трибуна, наверху собрались первые лица республики, повернутые лицом к стоящим в длинных шеренгах на противоположной стороне площади зрителям.

В воздухе стояла тишина, будто площадь затаилась в ожидании какого-то чуда, второго пришествия, но не то ждали люди, ждали, что скажет, начальство, собравшееся на высокой трибуне. Начальство ничего не говорило, лишь скользко посматривало на часы. Наверх поднимается хромой человек с палкой, неторопливо, занимает по центру место. Собирается с духом, готовится выступать.

Чекист Нургазалиев зорко следил за проведением мероприятия, стоя по центру в пустом пространстве площади в группе переодетых в белые штатские костюмы и военную зеленую чекистов, он пунктуально выполнял предписание руководства смотреть за площадью и шпионами, не произойдет ли чего, разговаривал Нургазалиев с замначальником ОГПУ АКССР Ивойловым, Ивойлов пожимал молча плечами.

– Да, не должно, – отвечал вместо Ивойлова стоящий с ними рядом, начальник управления милиции и угрозыска товарищ Сухов. В свою очередь наделенный горьким опытом событий в Смольном Рашид не успокаивался, он досконально изучал не только вызывающих подозрение своим неадекватным поведением граждан, но и сотрудников, которые, по тем или иным причинам не могут справиться надлежаще с возложенными на них обязанностями. Выдать промашку при задержании, например.

Посмотрел товарищ Нургазалиев на заступивших на дежурство в стороне гостиного двора конных милиционеров, даже в такой праздничный день стоит там за чем-то очередь, в порядке ли все там, сохранена ли безопасность людей.

Беспокоилось за неподконтрольный участок работы горячее сердце чекиста, он направил милиционера Чекалина проверить там обстановку.

– Врага необходимо заранее знать в лицо, заблаговременно видеть, что он из себя представляет. Хорошо чувствовать его, просматривать его ходы на десять шагов вперед. Идти на опережение, только тогда мы сможем победить, потому что точно знаем, с кем имеем дело, – инструктировал чекист Нургазалиев молодого милиционера Алешина. Рашид зорким проницающим взглядом изучал примкнувшего к группе комсомольцев ответственного работника обкома партии товарища Апалоника – чувствовало сердце чекиста, не нравиться он ему, а у театра «Триумф» построились в ряд восемь черного цвета машин, предназначенных для езды. Тогда хотелось знать, кто на какой машине ездит, куда, с какой целью? Думал и решал тогда Нургазалиев, вдруг слышит – с трибуны начал выступать товарищ Ровио…

– Работают ударно по-стахановски предприятия республики, в результате социалистического соревнования коммунистами и комсомольцами выдается продукции сверх установленного партией и правительством плана! Функционирует Беломорско-балтийский комбинат, введенный в краткие сроки по заданию партии и правительства.

Но речь товарища Ровио не радовала чекиста Нургазалиева, наоборот, заставляла к сказанным секретарем карельского обкома партии словам относиться более настороженно.

В эти минуты восхищавшиеся пламенным выступлением ораторов комсомольцы Ваня Надкин и Егор Меркушев затаили дыхание, слышали, как с трибун кричали «Ура!» Скоро увидели впереди идущую по улице Карла Маркса большую колонну физкультурников, несущую в голове, на мужских руках овеянную деревянными хлебными колосьями красную звезду, на которой написано «Слава КАССР». Внутри полутораметровой звезды цирковым номером на ногах стояла прекрасная девушка-гимнастка, комсомолка Маша Отман. Среднего ростика стройная шатенка с красивым лицом и фигурой, улыбаясь, воспламеняла на высоте, на руках одетых в темные спортивные трусы и футболки рабочих мужчин, возвышавших девушку выше и выше. Ваня, и Егор удивлялись, как девушка стоит на косяк, держится за деревянный поручень, вся в лете и в цвету, улыбается. Крутится, вращается, как старая дореволюционная мельница с Украины, из города Николаева. Ее улыбка яркая, как кинозвезда, смотрелась с высокого фона. И никак не крутилась она, ее голова держалась уверенно, слаженно, а на самом деле – как бы не упасть, не выпасть из обоймы.