Дети Владимировской набережной (сборник) - [73]

Пока шел разбор, по цеху ходил мастер электротехнического участка товарищ Брызгалов, махая руками, что-то доказывал техническому директору завода товарищу Эрихману о необходимости проекта механизированной работы механизации ковша.

– Не слишком ли крутой поворот в механизации? – сомневался товарищ Эрихман, но Брызгалов настаивал на своем. Он говорил ему:

– Без механизированной работы ковша завод не подтянется к норме, а значит, и социалистическое соревнование в цехах встанет. В наше время все должно быть механизировано, не при царе живем! Завод должен полностью отказаться от наследия царского режима, – сделал вывод товарищ Брызгалов.

– А если в ОГПУ нас не поймут? – нахмурился лицом товарищ Эрихман.

– В органах нас поймут, скорей, одобрят, зачем, ведь механизированное устройство ковша защищает интересы Советской власти! – настаивал на своем Брызгалов.

– Ладно, хорошо, уговорил, ковш мы твой механизируем, – махал рукой Эрихман и направился в кузнечный цех проверить, как там обстоят дела. В цеху кипела на полную мощь работа, и так весь восьмичасовой рабочий день. По вечерам в воскресенье Меркушев с товарищами собирались в ресторане бывшего кафедрального собора, вспомнили свое революционное прошлое.

На втором этаже был большой зал, играла сладко оркестровая музыка. На покрытых большими белыми скатертями столах остывали принесенные официантом-усачом графины водки. Бережно нарезанные куски хлеба разложены по тарелкам. В большое церковное окно при включенном лампой Ильича зале видна темень площади. Зал полон не до конца отдыхавшим от трудового дня народом. Бывшие боевые товарищи Меркушев, Мосунов, Брызгалов слушали с ними за одним столом паренька Червова. Он им рассказывал:

– Во время гражданской войны зима была очень суровая. Окна заморожены, на лучинах вся жизнь строилась. Мы с братом Иваном на печке сидели в холодной комнате. Мама уходила со старшим братом. Взяли у соседа Мартынова лошадь и стали лед осматривать. Тут отец с фронта пришел.

– Где мать?

– Уехали рыбу ловить с Костей, а Лука дал кобылу.

И отец пошел мать искать. Воевал отец в Красной армии, лошадь перевести куда-то чего-то отправлял.

– А ты в наши поля с чем приехал? – спросил рабочий Меркушев паренька Червова.

– По комсомольским делам я в Петрозаводск приехал. – ответил товарищам Червов.

– Об убийстве Кирова слыхал?

– Недавно узнал от товарищей, что Киров умер. Его убили враги, – помолчал и добавил к сказанному комсомолец Червов.

Товарищ Брызгалов пояснил:

– Свершилась преступная акция против руководителя Ленинградской области.

Но сидевший с ними бывший меньшевик Алексей Мосунов позволил с собеседникам не соглашаться:

– Сегодня многие говорят, что убили его, что б Киров не стал главой государства, а в печати написано, что Кирова убил Николаев, – позволил себе выразить свое противоположное от официальной точки зрения мнение. Алексей Михайлович.

Ему Брызгалов заявил:

– Киров к Карелии хорошо относился, помог Кондопоге бумажную фабрику в строй пустить.

– Товарищи, я думаю, пройдет время, именем Мироновича назовут площадь Свободы и памятник ему поставят по центру площади, носящей его имя. В исполкоме такие разговоры ведутся. Думаю, коммунисты их поддержат, – сказал им Меркушев. Он налил всем по рюмки водки. Им говорил. – Предлагаю помянуть нашего товарища, не чокаясь.

А тут еще официант на столы принес винегрет. Товарищи выпили стоя. А тут еще бывший моряк, участник Гражданской войны, Петр Абросов запел «Дубинушку», убитого врагами революции Мироновича ему до слез было жалко. Настала пора второго тоста. На столах лежали куски баранины и другое мясо.

Видел его паренек Червов, впервые в жизни гулял в городском ресторане. «По прибытии в район расскажу людям, будет что вспомнить. Спасибо вам, товарищи», – благодарил Николай угощающих.

* * *

В комнате говорило радио:

– Здравствуйте, Деды Морозы, что-то вас много сегодня, с Новым годом, москвичи.

В комнате помимо радио велась содержательная беседа. Первым говорил хозяин дома Колотихин.

– Бред, невыносимый бред, в газетах начали писать о вредителях, о врагах, окопавшихся в самом Кремле. В ОГПУ хотят знать, кто какие разговоры вели сотрудники горкома после убийства Сергей Мироновича Кирова.

– Раз интересуются, значит, надо, и вовсе не означает, что кого-то собираются арестовывать.

– В конце концов разберутся, у нас в Советском Союзе самые гуманные законы. А убийц Сергея Мироновича Кирова уже нашли и наказали.

Разговаривал Николай Надкин с бывшим командиром партизанского отряда и хозяином дома Колотихиным. Николай приехал в город Пудож в гости к своему боевому товарищу, принимавшему его с большой теплотой и угощением. После встречи за рюмкой водки у них до наступления ночи затянулась беседа.

– Они еще явно не понимают, что скоро будут расстреливать за простой анекдот, – сетовал на наступление конца свободы слова Федор Степанович.

– Да, я тебя хорошо понимаю, чистки в партийных не избежать, но будут чистить кого надо, а не всех подряд. Мы, карельские коммунисты, должны помочь органам определиться. Показать, кого и когда необходимо чистить, невиновные наказаны не будут, партия произвола не допустит, – высказал Николай Николаевич свою чисто человеческую и партийную позицию. Допив неоконченную рюмку водки, продолжил. – Я разговаривал недавно с товарищем Ровио на бюро обкома, тогда нам публично сказали – за гнусное высказывание против товарища Сталина необходимо привлекать по всей строгости Советского закона. У тебя имеется совершенно противоположное мнение, Федор Степанович? – спросил Николай Николаевич.