Дети Владимировской набережной (сборник) - [55]
– Сынки, вы русские?
На то им хором они ответили:
– Нет, мы не русские, мы советские. Колхозные. – сказали и побрели дальше по колокольной дороге. Одни ковыляли вверх, другие вниз, спускаясь и поднимаясь навстречу «Цыгановой горе», обросшей сочными травами.
9 июля 1932 года в ожидании первого поезда у Ванжозерской железной дороги 1 го-отделения БЛАГА вдоль проложенного пути возвышались в небо красные знамена, рядами стояли каналоармейцы. Оркестр с барабанами, медными трубами гордо выдавал знаменитую мелодию «Какофка». Мимо их по шпалам гордо проходило по уложенным каналоармейцами шпалам лагерное начальство. Важно прогуливаясь, человек восемь, останавливая строгие чекистские взгляды на построенных в шеренгу заключенных, ждали прибытия первого поезда.
Среди собравшегося здесь начальства – одни знакомые лица: руководители комбината, опытные чекисты. Начальник Беломорстроя Лазарь Иосифович Коган, заместитель начальника главного управления ОГПУ Семен Григорьевич Фирин, заместитель начальника Беломорстроя Яков Давыдович Рапопорт, Григорий Давыдович Афанасьев, Игорь Николаевич Лебедев с сыном и кто-то еще, желавший остаться неизвестным. Тогда Саша подумал: «Кругом одни евреи, мы с Лебедевым – русские люди. К концу строительства я встану чекистом. Сюда приеду. Евреи умные люди, буду с ними, под их руководством, стоить комбинат. Лично доложу товарищу Сталину о выполнении боевого задания партии и правительства, новое получу, еще более ответственное, с боевым орденом домой на побывку приеду, в город свой родной, девушки любить будут, парни уважать». -замечтался тогда Саша, высоко поднимал кудрявую голову, с гордостью смотрел на начальство и с большим презрением – на заключенных.
– Во какой я буду большой, – сказал отцу Саша.
Отец сыну ответил:
– Поедешь домой следующим поездом.
Сашка от услышанного стал ангелочком. Он отцу говорил:
– Жаль, но домой надо съездить, друзей повидать, матери помочь. Очень надеюсь что сюда еще вернусь, – громко говорил Саша отцу, взглядом показал обиду.
Но стоящий рядом с юношей Яков Давыдович Рапопорт Сашу успокаивал:
– Вырастешь, станешь чекистом, пускай не сюда приедешь, тогда в другое место, на твой век строек хватит».
– Я также считаю, Яков Давыдович, – покрутил мозгами Лебедев-младший, выговорился. В свою очередь другие тоже разговаривали, смотрели на ручные часы.
– Этап должен прийти вовремя, минута опоздания – это уже ЧП, – сообщил чекистам Семен Григорьевич Фирин, остальные тревожно смотрели вдоль железного пути, оттуда должны идти этапы. Стали ждать, но ждать долго не пришлось. Вдали раздался паровозный гудок, показался состав, мчавшийся на большой скорости. Вагоны шли привычной лентой, подрагивая, скрипело, постукивая, железо колес о шпалы, радовало начальство.
– Идут этапы большого пути! – радовался на душе и на сердце начальник Беломорстроя Лазарь Иосифович Коган. Как у него лицо сияло, воспламеняло, горело, голос от волнения дрожал. – Наконец, ждали, стояли – и дождались! Молодцы, справились! Не подкачали! – вслух говорил своим товарищам чекист Коган.
И вот заиграла музыка, задул в трубы оркестр. Прибывший на платформу состав остановился. Вагоны распахнулись, оттуда один за другим, как по команде, выскакивали одетые в фуфайки люди. На ногах – креза-сапог. В руках, на головах – зимние шапки. И это несмотря на стоящий на дворе июля жаркий день!
– Что поделаешь, север есть север, ребята запасливые, значит, смекалистые. С юга этап привезли, на севере теплая одежда необходима, а погода у нас в Карелии непредсказуема, в любой час может стать хмуро, – рассказал Саше Яков Давыдович Рапопорт.
– Канал большой будет, пять морей соединим, красота, смотрю, у меня под окнами, любуйся – не налюбуйся, одна винтовая лестница панораму делает, – гордился Коган, обращаясь к своим товарищам – чекистам.
Одновременно смотрел, на строящуюся вперемешку под музыку играющего оркестра и лай грозных собак-волкодавов колонну заключенных. Оркестр играл марш.
Строй в шеренге заключенных в первые минуты не понял, куда они прибыли.
– Почему нас, прибывших сюда с этапа заключенных, встречают торжественно с оркестром? Нас сейчас выпустят на свободу? Не ошибка ли? – спрашивали они, стоя в шеренге.
– Нет, не ошибка, вас встречают с оркестром, этапы большого пути прибывают на строительство Беломорско-балтийского комбината, – обратился к этапу своим голосом начальник Беломорстроя Лазарь Иосифович Коган. Ораторская пауза, и он продолжил:
– Теперь вы не заключенные, вы – каналоармейцы, – слышал этап, отправляясь в тайгу. – Будет у вас перековка. Жить будете в теплых бараках, питаться хорошей едой, одеваться в теплую одежду, и работать надо так, чтоб на свободу выйти с чистой совестью. – Чекист Коган окончил, музыка снова заиграла бодрым маршем, сурово, но торжественно, по-военному отыграли музыканты лагерного оркестра.
За окончанием мелодий последовала речь Якова Давидовича Рапопорта. Она была короткой, но содержательной. Прошла ровно неделя, Саша отправлялся домой. Провожая сына в дорогу на Петрозаводск, отец сыну говорил:
– Интересная судьба у Якова Давидовича Рапопорта, это о нем генерал Шкуро во время Гражданской войны в Воронеже выпустил листовку, обращаясь к студентам. «Яков Рапопорт, слушатель Императорского Юрьевского университета, ныне продался большевикам. Студент, указавший его местонахождение, получит награду в 50 тысяч рублей». Ранняя газета «Воронежский телеграф» поместила на первой странице лживое сообщение, что кровожадный заместитель предгубчека Рапопорт пойман и повешен. Прошли годы, Сашка, Яков Давыдович Рапопорт вместе с другими чекистами строит канал и перевоспитывает людей.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.