Дети Сталинграда - [40]

Шрифт
Интервал

Мы бросились к хлебу. Целые горки возвышались у каждого места. «Дети, не жадничайте! Съедите, мы вам еще дадим. Хлеба теперь будет вволю», — останавливали нас воспитатели.

— А помните… — снова вступает в разговор Женя Шаталина. — У нас был настоящий праздник, когда приезжали солдаты. Мы к нему тщательно готовились: все мыли, чистили. Мы были счастливы, ликовали. Среди гостей я всегда искала солдата, который был рядом с нами в окопах на берегу Волги, ниже завода «Красный Октябрь». Какой ад мы пережили, десятки раз умирая от страха, когда начиналась бомбежка! Нам, детям, в землю хотелось зарыться, как мышам, чтобы не слышать и не видеть того, что творилось вокруг. И вот советский боец утешал и успокаивал нас как мог, когда нам хотелось пить, он полз на берег Волги и в каске приносил драгоценную влагу. Я помню, как горела нефть в те страшные сентябрьские дни. Мы кричали от страха. Солдат крепко держал меня, лицо у него было спокойным. Он говорил мне: «Женя, неужели ты этого черного дыма испугалась? Посмотри вверх, куда дым идет… Женя, мы освободим Сталинград. Сталинград восстановят, но нас не будет в живых. Помянешь меня? Будешь приходить на это место?» Он назвал имена бойцов. К сожалению, я забыла. Но я каждый год 9 Мая прихожу на берег Волги. Напротив «Красного Октября» сижу долго-долго… Я всю жизнь буду благодарна солдатам, спасшим мне жизнь. Приходя на берег Волги, мечтаю встретить хотя бы одного, который был в тот день, когда горела нефть…

И была еще одна встреча…

И снова приехали детдомовцы. Из разных городов в летний свой отпуск в Дубовку. И опять волновались, то ли от радости, то ли от горьких воспоминаний, всю ночь просидели на берегу Волги, вдыхая прохладный речной воздух. И говорили, говорили, говорили…

Это, видно, надолго… На всю оставшуюся жизнь…

Хорошо сказала Людмила Васильевна Корнеева, Верно. Войну не выбросить из памяти тех, кого она опалила. Ради наших детей и внуков мы должны помнить о ней, чтобы никогда на их головы не упала ни одна бомба. Память живет в нас, детях Сталинграда…




Еще от автора Лилия Петровна Сорокина
Третий лишний

Л. Сорокина - автор книги "Дети Сталинграда". Новая ее повесть посвящатся мирному детству. Герои - сегодняшние школьники, они живут на Сахалине, учатся, мечтают о подвигах.

Рекомендуем почитать
Черчилль и Оруэлл: Битва за свободу

На материале биографий Уинстона Черчилля и Джорджа Оруэлла автор показывает, что два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества. Их оружием было слово, а их книги и выступления и сегодня оказывают огромное влияние на миллионы людей. Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней – 1930х–1940-х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода во всем ее блеске и нищете – с колониальными устремлениями и классовыми противоречиями, фатальной политикой умиротворения и увлечением фашизмом со стороны правящей элиты.

Вместе с Джанис

Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.

Марк Болан

За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.

Рок–роуди. За кулисами и не только

Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.

Алиби для великой певицы

Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.

На берегах утопий. Разговоры о театре

Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.