Дети с улицы Мапу - [17]

— Теперь я пойду на улицу и накормлю всех голодных.

Шуля быстро выходит на улицу. Она бежит из дома в дом. Евреи едят, пьют, радуются. Свет и веселье в их домах.

Нет, нет, этого мало, ведь они в гетто, какое же в гетто веселье? Подождите немного, сейчас упадут стены гетто!..

Раннее утро, еще нет шести. Евреи собираются у ворот бригадами, по двое, по трое. Вокруг суетятся геттовские полицаи-евреи и надзиратели литовцы. Собравшиеся разговаривают, показывают на какого-то еврея и смеются.

— Вот он, богач Финкельштейн. Самая большая фабрика в Ковно принадлежала ему, я там работал сторожем. А теперь он должен каждое утро приходить ко мне подметать двор. Я нарочно разбрасываю мусор, и он вынужден начинать все сначала. Ха-ха-ха! А это инженер Левинштейн, он теперь чистит уборные.

— А вон та высокая женщина в сером — художница. Раз в неделю после работы в бригаде она стирает у моей жены и рада получить от нее булку хлеба за работу.

Шуля прижимает к груди руку с колечком на пальце.

— Погодите, погодите! Посмотрим, как будете смеяться через минуту!

У ворот возникает свалка. Бригады уже тронулись с места, как вдруг полицай-литовец заметил среди выходящих мальчика.

Мальчику лет десять. Полицай пинает его сапогом. Отец говорит, что сыну уже тринадцать, что он числится в бригаде и ежедневно выходит на работу.

Но литовец упрямится, хватает резиновую дубинку и хлещет по головам отца и мальчика.

Шуля вскакивает и подбегает к нему:

— Что ты делаешь, негодяй! Хочешь убить мальчика?!

Все в изумлении смотрят на нее.

— Кто эта девочка? Какая смелая?

Лицо полицая краснеет от гнева. Он хочет поймать Шулю. Но она лишь поворачивает кольцо на пальце. Слышен страшный грохот, ограда гетто рушится, ворот как не бывало, полицай падает мертвым к ее ногам и дубинка его рядом с ним. Евреи стоят пораженные, боясь двинуться с места.

Тогда Шуля кричит:

— Евреи, пришел наш час! Сначала отомстим за наши мучения, а потом уйдем из этой проклятой страны!

— Куда пойдем? — слышит голоса Шуля.

— В страну Израиля! Все уйдем, ни один еврей здесь не останется!

И она шагает вперед. Все литовские полицаи, все немцы падают перед ней замертво. Она идет из дома в дом, из улицы в улицу, входит в каждую квартиру, в которой жили прежде евреи. И горе тому, чьи руки пролили невинную кровь! Все евреи садятся в поезд и едут в портовый город. Шуля знает этот город. Не раз гостила она здесь у родных. И здесь тоже она вершит суд над врагами Израиля. В городе не остается ни одного немца.

Изгнанные евреи возвращаются и поджигают свои дома.

Не оставим их нашим врагам! Потом все садятся на пароходы и с песнями отплывают в Эрец-Исраэль…

Скрип двери возвращает Шулю к действительности. Мама пришла домой.

Госпожа Вайс ложится рядом с Шулей, они обнимаются и засыпают.

Обратно к друзьям

Лето прошло, и холодные осенние дожди наполнили улочки гетто грязью. Вторая осень за колючей проволокой…

Население гетто очень сократилось, многие не вынесли мучений: одни умерли от болезней, другие ушли на работу и не вернулись, третьи просто исчезли из гетто. Но больше всего жизней унесли акции.

В последнее время массовые убийства прекратились, и узники гетто поверили было обещанию властей: расстреливать евреев больше не будут. Нужно только прилежно работать.

Шуля не видела больше в гетто своих товарищей с улицы Мапу. Иногда она встречала Шмулика. Они улыбались друг другу, махали рукой и шли своей дорогой. Иногда Шмулик приходил к ней домой. Он рассказал ей о смерти Этеле и о том, что Ханеле отдали Гирюсам и что он ничего о ней не знает.

Несколько раз приходил к ограде Паулаускас, и всякий раз руки его были полны всякого добра: мука, хлеб, крупа, картошка, иногда даже масло и мясо. Из этих деликатесов Шуля откладывала что-нибудь для своего друга Шмулика. В такой счастливый день она вставала пораньше, бежала к воротам, откуда Шмулик шел на работу, и приглашала его к себе в гости.

Шмулик редко приходил по приглашению: он стеснялся есть у подруги. Но госпожа Вайс помнила про него, собирала пакетик с продуктами и посылала с Шулей ему домой.

Иногда заходила госпожа Коган. Она жила неподалеку. Госпожа Вайс, которая прежде была далека от всех соседей, теперь охотно принимала у себя добрую и скромную мать Шмулика. Общая участь связывала их: обе потеряли мужей. Поговорят, и вроде легче стало.

Когда после многочисленных акций территория гетто была урезана, обе семьи поселились вместе.

Шмулику удавалось приносить с работы дров. Они топили печь. Госпожа Вайс и Шуля ходили на работу, а мать Шмулика вела маленькое домашнее хозяйство, готовила, убирала и стирала.

Здоровье Шули вызывало тревогу. Девочка вытянулась и похудела. Ее часто мучили головные боли и приступы кашля. Перед глазами Шмулика вставала Этеле. Однажды, после сильного приступа кашля, Шмулик сказал себе: Шуля должна выбраться из гетто.

Госпожа Вайс вспомнила Паулаускаса, его жену Маре и решила: Шуле нужно перебраться к ним. Однако Шуля заупрямилась: без мамы не пойдет. Не оставит маму одну. Тяготы жизни все больше и больше истощали силы госпожи Вайс. Девочка чувствовала себя ответственной за мать. Нет, она маму не оставит! Уйдут только вместе.