Дети разлуки - [74]

С алтаря на верующих посыпались лепестки красных роз, как множество маленьких огненных язычков, символизируя Святой Дух, которым должны были исполниться их души.

– Приди, о Дух Святой, даруй нам Свет Божественный… – пел хор.

Микаэль почувствовал дурноту, у него потемнело в глазах, и он потерял сознание.

Позже, придя в себя и лежа на кровати в келье, куда его перенесли, он силился вспомнить, что произошло, и понять, почему во время службы, отделившись от своих товарищей, он вдруг оказался в центре нефа и в ужасе кричал падре Самуэлю: «Vivi missi sunt hi duo in stagnum ignis ardentis sulphurae»[58].

Встревоженный и потрясенный, он спрашивал себя, каким образом в его измученном подсознании вдруг возникла именно эта цитата на чистой латыни из Апокалипсиса Иоанна Богослова, где ад вызывал такое отвращение и ужас, что он упал замертво, будто пораженный молнией.

– Наш враг, дьявол, как ревущий лев, ищет тех, кого он может мучить, – заявил отец Элия, цитируя известное изречение апостола Петра[59].

– Допустим, что ты прав, – сказал Волк, силясь не противоречить ему. – Но как ты пришел к такому умозаключению? – В прошлом ему уже доводилось спорить со старым монахом, поэтому он знал: если тот упрямо верит, что вопрос входит в его компетенцию, его невозможно переубедить.

После того как Микаэль почувствовал себя плохо, оба монаха задумались над тем, как помочь мальчику, который, очевидно, страдал серьезным душевным расстройством.

Отец Элия выглянул в окно своей кельи. В саду внутреннего дворика монастыря собралось немало студентов.

– Видишь этих юношей? – спросил он у Волка. – Они вполне нормальные. Кричат, играют, смеются. Я достаточно хорошо знаю Микаэля, чтобы утверждать, что он всегда вел себя по-особенному, а с некоторых пор все хуже. Ты сам говорил мне, что его товарищи часто слышали, как он просыпается ночью, что у него постоянные боли в животе, тошнота и рвота, а во время твоих уроков он проявил некоторую неприязнь к вере и ко всему тому, что свято.

– Ну, на самом деле он всего лишь задавал себе вопросы. Это нормально в его возрасте.

– Неправда, и ты это знаешь, – возразил отец Элия, – мальчик проявляет типичные признаки того, кем овладел дьявол. Я наблюдал за ним сегодня во время мессы. Незадолго до того, как потерять сознание, он смотрел на меня в совершенной растерянности. Он искал помощи, я прочел это в его глазах.

Волк решил не перечить. Он должен был во что бы то ни стало защитить Микаэля, но осторожно, такими доводами, чтобы обезоружить старого монаха.

– Это самый способный юноша, какого я когда-либо встречал, – заметил он. – Он остро и глубоко чувствует, и, в отличие от его товарищей, у него невероятный для его возраста уровень зрелости и мудрости. Не говоря уже о музыкальном таланте. Когда он играет, мурашки бегут по коже, а поет… – Ему не хватило слов, чтобы выразить свои ощущения от необыкновенного голоса юноши, и он просто указал пальцем в небо. – Разве это не дар Божий? Не двусмысленный знак Божественного благословения? – Волк встал напротив отца Элии и посмотрел ему прямо в глаза.

Саркастическая улыбка подернула потрескавшиеся губы старика.

– Тогда ты не знаешь, на что способен сатана, – ответил он, покачав головой. – Демон одаряет своих слуг чудесными дарами. Они горят своим внутренним светом, он возвышает их до небес, чтобы потом низвергнуть в бездну. Красота, вечная молодость, талант, гений – он всем может одарить несчастного, который продаст ему свою душу. Сегодня Микаэль процитировал целый стих на латыни, тебя это не удивляет?

– Но он прекрасно говорит на пяти языках, – постарался оправдать его Волк.

– Включая древние? – просверлил его взглядом старик. – В него вселился дьявол, – уверенно заявил он.

Волка передернуло от такого приговора.

– Нет, ты ошибаешься, с ним происходит что-то другое, – возразил он. – Микаэль просто слишком много перенес. История с этой девушкой, я уверен, что тебе уже донесли, его слишком встревожила. Ночь в камере, допросы, тревога за свою невесту. Мы не можем сбрасывать со счетов все это.

– Вот именно, не должны недооценивать, – подчеркнул отец Элия. – Знай, ты будешь в ответе за то, что он сделает. Не пытайся скрывать от меня его поведение и возможные болезни, я все равно об этом узнаю.

Затем он открыл ящик своего стола, вынул деревянный крест с фигурой Христа из слоновой кости и благоговейно поцеловал его.

– Мне подарил его наш патриарх много лет назад, в монастыре Святого Иакова в Иерусалиме. Дерево, – прошептал он, слегка поглаживая его дрожащими руками, – взято от Истинного Креста.

– Хвала Всевышнему! – воскликнул Волк, привлеченный не столько распятием, сколько стигматами на ладонях монаха. Он уже слышал об этой истории, которую отец Элия рассказывал всякий раз, как выдавался удобный случай. Благоговение святого отца перед реликвией всегда поражало его. Это была единственная вещь, которая принадлежала монаху за всю его долгую жизнь.

– Хорошо, – сказал он наконец, – я сообщу тебе, если замечу что-то странное в его поведении, но сейчас, прошу, позволь мне проверить, как он себя чувствует.