Дети Океана - [2]

Ынгли вспомнила, как слышала от кого-то из взрослых: несколько вёсен назад Акулы потеряли всех бельков. Птичья чума, приходящая на Архипелаг вместе с ледоломом, питается мясом детей. Нерпы хорошо знали, каково это: Ынгли помнила, как безжизненные тельца заворачивали в кожу моржей вместе с круглыми камешками-голышами, на которых выбивали знак Ветра и Воды, мольбу к Хэталь — и как мёртвых детей забирал Океан. Сама Ынгли родила пятерых детей — а выжило два. Нерпы никогда не были спокойны за жизни детей. Последний год принёс ужасную чуму, не только стоившую жизней бельков, но и унёсшую нескольких Мальчиков и Девочек Между… но каково же клану потерять всех детей вообще?!

Акулы теперь боятся, думала Ынгли, входя в ледяной прибой и нащупывая босой ногой шероховатую спину первого камня — растопырив пальцы пошире, чтобы перепонки помогли удержаться. Такое могучее племя, столько сильных взрослых мужчин, отважных бойцов — и нет будущего, это должно быть нестерпимо, чего там… Дэро Волосатый придумал способ обмануть судьбу. И небольшим бедным кланам, вроде Нерп, пришёл конец.

— Мокро, — подал голос Рэг, младший из мальчиков. — И тяжело. Я боюсь поскользнуться.

— У тебя только один белёк, — одёрнул его Дога.

— Но он старше всех, — возразил Рэг. — И самый тяжёлый. И дёргает меня за шнурок с оберегом.

— Слышит Бездна, — выругался Ындо, — я ему поддам, когда мы дойдём до бухты.

— Не надо, — сказала Ынгли. — Рэг только прошлой зимой окончательно потерял пух, ему вправду тяжело. Мы не должны ссориться, иначе очаг Нерп погаснет совсем.

Одна малышка задремала у неё на руках, а вторая хныкнула, услышав голос — и потянула в ротик кончик её косы.

Бельков надо кормить, подумала Ынгли. А у нас почти нет еды.

Прибой хлестнул её по ногам, лизнул бедро и живот, с шелестом откатился — и Ынгли услышала, как сзади всхлипнул Рэг и как Хэно говорил белькам, которых нёс:

— Успокойтесь, успокойтесь, сидите тихо, а то краб утащит.

— Молчите! — выдохнул Дога. — Дышите ровно, берегите силы.

Это было здраво — и каменную стену обогнули в молчании. На берег выбрались мокрые и уставшие. Рыболовы и граки при виде людей с испуганными воплями и хлопаньем крыльев взвились вверх, бросив свои охотничьи угодья. Не обращая на них внимания, мальчики опустили бельков на гальку.

— Осторожно! — невольно вскрикнула Ынгли. — Там точно нет червей-хваталок?

Ындо присел на корточки, рассматривая камни и мелкую живность полосы прибоя.

— Нет. Может, они и не водятся на этом пляже.

— Похоже, так, — сказал Дога. — Тут, правда, хвостоколы есть, но их издалека видно. Мне говорил Кэо.

Ынгли присела рядом, посадила старшую, уложила младшую на колени, потёрла затёкшие руки.

Белёк, сидевший на руках у Доги — старший сын бедной Юри — на четвереньках подобрался к Ынгли, обнял её за шею, прижался и пролепетал:

— Ку-ку…

— Ты кушать хочешь? — догадалась Ынгли, но не могла покормить малыша: её зоб был пуст, она сама не успела съесть ни кусочка. Они с Юри выбирали рыбу из сетей и как раз собирались перекусить, когда из-за Закатной Скалы появились ладьи детей Акулы — а дальше всё закрутилось так стремительно…

— Я могу покормить, — сказал Хэно. — Иди сюда, пушистый…

Белёк перебрался к нему — и дочери Ынгли взглянули на Хэно с живым интересом.

— Когда ты только успел поесть? — спросил Рэг с тенью зависти в голосе, и Ынгли снова подумала, что он и сам был бельком прошлой зимой.

— Братья, — спросила она, — у кого-нибудь есть еда?

— Не беспокойся, — сказал Дога, гладя белька, прикорнувшего у него на коленях. — Я достану. Мне ведь придётся охотиться, да?

— И я с тобой, — сказал Ындо. — Помнишь, как прошлой луной ловили руками серебрянок? Ещё можно собирать ракушки и трепангов на литорали… может, ещё маленькие осьминоги попадутся…

— Жаль есть осьминогов, — сказала Ынгли. — Осьминогов Хэталь любит, они её зверушки…

Её тон был почти весёлым — но слова оборвались неожиданным вздохом, почти всхлипом. Дога моментально понял, что нужно делать.

— Берите малышню, — сказал он, подражая тону Олэ. — Нам надо уйти с этого пляжа. Если Акулы обогнут остров на ладьях, они нас тут заметят. А бельков покормим в бухте — там и будем охотиться. Ты можешь идти, Ынгли?

— Я могу, — сказала Ынгли и встала, постаравшись двигаться как можно легче. — Не надо сегодня охотиться, и шляться по берегу не надо — опасно. У меня есть кусок мяса.

— А у меня — пара рыбин, — вставил Хэно. — Но маловато на такую ораву… Мелюзга втроём слопала всё, что было у меня внутри — а мне, между прочим, тоже надо бы хоть что-то переварить… Ладно, не спорю, не спорю… пойдёмте.

Снова взяли бельков на руки, прихватили сумки, пошли по берегу к бухте — и Ынгли поражалась, что никто, даже Рэг, не плачет, не кричит и не жалуется. Может, это потому, что страх и тоска по убитым родичам велели уцелевшим юным Нерпам сосредоточенно молчать, то ли ради экономии сил, то ли в попытках не привлекать к себе внимание тех, из ночного ветра, а главное — уберечься от Ледяной Мэйгу, выпивающей душу.

Их жизнь и жизнь клана рок подвесил на волосок.

Тёмные пики скал скрывали Носатую бухту от любых глаз, которые могли бы смотреть с воды. Узенький, но глубокий пролив вёл из неё в Океан по скальному коридору — а в круглой бухточке с каменными стенами вода стояла тихо, как в плошке. Хижина из рёбер мешкорота, крытых шкурой моржа, с ворохом сухих морских трав на кровле, вросла в землю по самое слюдяное оконце: если не знать, где она — не разглядишь с десяти шагов. Небольшую лодку взрослые спрятали в ложбинке за хижиной, у прикрытого травой круглого очага — когда в нём горел огонь, на этом огне разогревали для смазки днища лодки тёмную смолу, застывшую кровь скал. Подходя к этому приюту, Нерпочки сразу почувствовали себя легче и лучше.