Дети Океана - [3]

— Хижина бабушки Гэчан и дедушки Киникая, — сказал Дога белькам, которых нёс. — Смотрите-ка: во-он там!

Бельки оживились. Старший что-то заворковал и потянулся ручонками.

— Думает, там еда, — грустно сказал Рэг.

Но Дога и Ынгли, а после и другие дети разом заметили такое, что обрадовало их едва ли не больше лодки и хижины: пёстрый валун на берегу зашевелился, потянулся — и оказался нерпой, отдыхавшей на гальке. Нерпа повернула к своим родичам милую усатую морду — Ынгли могла поклясться огнём, что родоначальница даже улыбнулась — и, не торопясь, забавно подтягивая своё упругое тело, пошла к воде.

— Спасибо, — прошептала Ынгли.

— Это Олэ послал родоначальницу, — сказал Дога. — Или шаман. Или бабушка Угэли. Они, наверное, попросили её за нами присмотреть, да?

— Или передать, что у них всё хорошо, — бодро сказал Хэно, всхлипнул — и сделал вид, что просто шмыгнул носом. — Наверное, предки их души приняли, да?

— Не уверен, — хмуро возразил Ындо. — Думаешь, Акулы их похоронили? Как полагается? А вдруг просто бросили на берегу?

— Нет, — твёрдо сказала Ынгли, заставив себя улыбнуться. — Предки их приняли, обязательно. Они же хитрые, их души покинули тела с кровью и всё равно ушли к предкам в Океан, не сомневайтесь. Видите, они даже послали родоначальницу, потому что беспокоились за нас. Вы же понимаете, что она сейчас пошла к ним — она им всё-всё расскажет.

— Что мы спасли бельков? — с тенью гордости спросил Рэг.

— Конечно, — кивнул Дога. — Теперь они успокоятся совсем. Будут жить в Океане, охотиться на рыбу, на кальмаров — и ждать, когда им можно будет опять родиться на земле.

Тоска и душевная боль, мучавшие Нерпочек, отступили. Ынгли снова поблагодарила родоначальницу, уже про себя: как Олэ хорошо придумал её попросить! Думать, что взрослые лежат мёртвые на порогах разграбленных жилищ, было нестерпимо страшно; другое дело — что их души ушли в море, обрели свою истинную океанскую суть и теперь весело ловят рыбу вместе с добрыми нерпами.

От мыслей Ынгли отвлёк Дога, тронув за плечо:

— Войди в дом, а? Ты — девочка, тебя никакие духи-защитники не тронут.

Ынгли кивнула, прижимая к себе бельков — руки уже онемели от их тяжести.

— Я войду, а вы собирайте водоросли. Надо зажечь в очаге хоть крохотный огонёк — с моря дым не увидят, мне Чигидэ рассказывал.

Рэг вдруг громко расплакался:

— Чигидэ-э! Теперь он в Океане, он нерпа, у него рук больше нет! А он мне обещал ножик сделать! Ножик с рыбьей головкой!

Белёк на руках у Рэга ёрзнул — и тоже заревел из любви и солидарности к старшему родичу, и у остальных бельков повлажнели глаза и приоткрылись ротики. У Ынгли сжалось сердце.

Дога посадил бельков на скальный уступ и обнял Рэга за плечи:

— Не реви. Я тебе вырежу.

Рэг замолчал и поднял на него больные глаза в мокрых слипшихся ресницах:

— А ты умеешь?

Дога кивнул.

— Меня сам Чигидэ учил. Главное — кость надо сперва положить в воду до следующей луны, чтобы стала послушной резцу. А потом уже понятно. Ты видал, каких мы с Ындо рисовали рыбок на красной скале, там, на моржовом пляже?

Рэг ткнулся головой в его плечо и затих. Белёк, оказавшийся между родичами, принялся дёргать завязку на малице Доги.

А Ынгли отодвинула полог из тяжёлой моржовой шкуры и вошла в хижину.

Внутри было холодно и пахло сыростью давно оставленного жилья, но промозглый холод не убил добрых хранителей жилища. Пучки мха висели на кожаных шнурках у оконца, и шкуры клыкобоев устилали место для сна, и на большом каменном горшке примостился черпачок, сделанный из створки очень крупного гребешка. В ямке у очага Ынгли нашла огниво, оставленное тут, видимо, на всякий случай, а рядом, в ящичке, склеенном из створок таких же гребешков, лежали цветные кручёные ракушки — игрушки для бельков. Ынгли снова стало нестерпимо тоскливо: ведь именно для них, на случай беды, взрослые оставили — и, наверное, всё время проверяли — и воду, и растопку для огня, и саму хижину здесь, на этом маленьком пляже, куда так трудно добраться… Кто бы мог подумать, что так тяжело и страшно принимать заботу и любовь от уже мёртвых родичей! Но плакать было нельзя.

Ынгли сняла пучок сухого мха и высекла на него искру. Она уже раздувала тлеющий огонёк, когда вошёл Рэг с ворохом пересохших водорослей.

— Бельков сюда уже можно? — спросил он, складывая топливо рядом с камнями очага.

— Несите, — позволила Ынгли. — Духи нас тут ждали, ты же видишь. И вообще — это же наши духи, какой от них вред может быть белькам… А где остальные мальчики?

Вопрос услышал Хэно, вошедший с бельками в руках и двумя сумками через плечо.

— А Дога и Ындо пошли поплавать, — сказал он. — Вдруг родоначальница загнала косяк серебрянок в залив? Есть очень хочется — и бельков надо покормить.

Ынгли сунула в разгорающийся огонёк несколько ломких чёрных веточек.

— Молодцы, — сказала она. Несите всех бельков сюда, зачем оставили снаружи?

Впрочем, бельки и сами не желали оставаться одни на пустынном берегу. Раньше, чем Хэно успел положить малышей, под полог вполз старший белёк и попытался встать на ножки, держась за полог.

— Э! — сказал он, блестя глазками, и Нерпочки невольно рассмеялись.