Дети на ветру - [47]

— Все же слепые молодцы! С сегодняшнего дня я буду ходить, как слепой, — говорит он Дзэнте и начинает двигаться по дому так, словно ничего не видит.

…И вот однажды, когда Сампэй бродил по дому, будто незрячий, из города вернулся скотник.

— Сегодня я навестил вашего отца, ребятки! — сказал он. — Ваша мама велела передать вам, что отцу стало лучше. Она просит вас не волноваться и вести себя хорошо. И еще просила вас написать папе письмо. Напишите сегодня, а я пойду завтра с молоком в город и заодно отнесу.

Мальчики сразу же уселись за стол, приготовили ластики и карандаши и принялись сочинять письма. Целый час они писали, стирали, снова писали, и вот что получилось:

Как твое здоровье, папа? Сараяма-сан сказал нам, что тебе лучше. Скорее поправляйся и приходи домой. Нам вдвоем совсем не скучно. Все время кажется, что вы с мамой где-то в доме. Только когда мы идем в школу или возвращаемся из школы, немного грустно. Невесело и по утрам, когда встаем, и когда спать ложимся, тоже чуть-чуть грустно. Теперь мы уже привыкли жить одни. Пока тебя нет, папа, мне хочется чему-нибудь научиться. На этом сегодня кончаю.

Третьего июня. Дзэнта.

Папа! Я сегодня ночью проснулся, а в коровнике коровы замычали: «Му-у!» И тогда я подумал о тебе. Спишь ли ты в больнице или нет. Ты спал или не спал? Думаю, часов двенадцать было. Часы много раз пробили. Скорее поправляйся и приходи домой. Мы совсем не ссоримся, ведем себя тихо.

Сампэй.

Они положили оба письма в конверт, написали на нем: «Аояма Итиро-сама»[47], заклеили и на обороте поставили свои имена. Иероглифы стояли рядком, как два братца, и мальчики засмеялись. Очень интересно писать письма!

— Сампэй-тян! Давай еще напишем, — предложил Дзэнта.

— Давай! Теперь — маме. И дедушке Оно, который на лошади приезжал.

— И ему тоже.

Дедушка! Как ты поживаешь? Мы теперь в доме одни. Папа заболел и лежит в больнице, а мама за ним ухаживает. Мы каждый день ждем, не послышится ли стук копыт твоей лошади, не приедешь ли ты и не покатаешь ли нас на лошади.

Аояма Дзэнта.

Дедушка! Я теперь стараюсь все делать с закрытыми глазами. Это очень трудно. За один или два дня не научишься. И сегодня я подумал, что слепые люди — молодцы. Я теперь собираюсь многому научиться. И скоро я буду так хорошо ездить на корове, что уж никак не свалюсь. Папа заболел, и мама с ним в больнице, так что приезжай поскорее, дедушка, и покатай меня на лошади по лугу шагом и рысью.

Аояма Сампэй.

Так написали они, не зная, что дед снова запретил бабушке навещать дом Аоямы Итиро. Они положили письма в конверт и попросили Сараяму опустить их в почтовый ящик в городе.

Что же сказал старик, прочтя эти письма?

Старика Оно в это время дома не было. Бабушка долго рассматривала письмо с именами Дзэнты и Сампэя на конверте, очень хотелось ей заглянуть внутрь, но за пятьдесят лет своей жизни с дедом старушка ни разу не прочитала письма, адресованного мужу. У нее и желания такого не было. Теперь же ей не терпелось узнать, о чем пишут внуки. Даже иероглифы их имен казались ей такими славными, как их лица. И притом, раз дети прислали письмо, несомненно случилось что-то важное. После долгих раздумий старушка вынула из волос шпильку и просунула ее в щелку конверта. Конверт тут же распечатался, будто и не был заклеен.

— Вот как! Да у вас отец болен! — невольно воскликнула старушка, словно внуки стояли перед нею.

Она прочитала письма несколько раз. И, положив их на стол, все еще продолжала говорить сама с собою:

— Что же делать? Что делать?

В это время раздалось знакомое покашливание: «Э-хэн!» — в ворота вошел дед. Старушка поспешно подняла крышку котла, где варился рис, схватила несколько разварившихся рисинок, заклеила ими конверт и пригладила его ладошкой. Потом положила письмо на стол деда, будто ничего и не знает.

— Ну вот, ты и вернулся, — сказала она, встречая деда на пороге. — А тебе письмо.

— Письмо?

Дед подошел к столу, тяжело опустился на татами.

— Так, так, — сказал он, надевая очки.

Старушка села рядом, беспокоясь о конверте. Дед взглянул на конверт с обеих сторон и нахмурился.

— Эй!

— Да.

— А кто открывал его?

— Что?

— Не что, а кто?

— Я.

— Ты? А почему такая бесцеремонность? Я не буду читать это письмо.

И он бросил конверт старушке. Она опустила голову, закрыла глаза и, шмыгнув носом, заплакала. Такого с ней не случалось лет двадцать. Обычно она отделывалась своим: «Да, да!» — и все обходилось. Но после того как старушка повидала внуков, она стала строптивой, когда речь заходила о них. Успокоившись, она спросила у деда:

— Так ты не станешь читать это письмо?

— Не стану! — решительно заявил дед, попыхивая трубкой.

— Ни за что?

— Да!

— Тогда я уйду из дома.

— Вот как!

— Да, вернусь в родную деревню.

Услышав такое, дед расхохотался во все горло.

— Что ты несешь?! Дурость какая!

— Не прочтешь это письмо, уеду. От родных внуков письмо, а он…

Но старик продолжал смеяться.

Когда дед и бабушка ссорились из-за письма, вошел их родственник Сюнити. Не говоря ни слова, глазами спросил у старика, что случилось.

— Вот, Сюнити-сан! Старуха моя, видно, свихнулась на старости лет. Не прочтешь, говорит, письма, уеду от тебя на родину, — посмеиваясь, сказал дед.