Дети богини Кали - [60]

– Клипу стоило бы придать более выраженную эротическую окраску… – со смаком произнесла Виктория. Она ловко вытянула из пачки сигарету и зажала её губами. – Пусть это будет провокация. Такой видеоряд сразу привлечет внимание. Даже если человек просто щелкает по всем каналам, смелый кадр остановит его сразу.

– Но глупо же раздевать модель в этом ролике, – нахмурившись, возразила Эдна, однако её уверенность в собственной правоте слегка пошатнулась, – мы рекламируем всё-таки автомобиль, а не гель для душа.

– Секс – это то, что лучше всего продается, – пояснила Виктория, выпустив струйку дыма, – Красивый мужчина – в первую очередь статусная вещь. Наша задача – создать у зрителя определённый ассоциативный ряд, мотивирующий его к покупке: если у тебя есть роскошная машина, то у тебя будет и роскошный любовник, роскошные друзья, роскошная жизнь – большинство людей хотят приобретать что-либо только для того, чтобы вызывать определённые реакции у других – уважение, восхищение, вожделение – некоторым, есть и такие, нравится вызывать зависть…

– В её рассуждениях есть рациональное зерно, – поддержала Викторию Марта Брей.

Эдне пришлось-таки уступить. Она немного помолчала, перебирая звенья своей деревянной цепочки, а потом с легкой ноткой раздражения сдалась:

– Ладно. Будь по-вашему. Пусть раздевается.

Контракт, как оказалось, полностью вверял исполнителя главной роли в клипе всем этим деятелям массовой культуры, поэтому никто из них троих даже не попробовал поинтересоваться мнением Малколма по данному вопросу, и ему, стоящему в стороне и слышавшему весь разговор от первого до последнего слова, посчастливилось на себе ощутить всю глубину понятия «продать душу».

– Сними одежду, – велела, подойдя к помосту, Марта, глядя на юношу снизу-вверх своими четырьмя глазами, двумя собственными и двумя надо лбом – круглыми, блестящими и совершенно бессмысленными, словно у мухи.

– Всю? – спокойно спросил юноша.

– Естественно, – сверкнув глазами, ответила ему Виктория, Малколм уже успел почувствовать источаемый ею аромат опасности – большие темные глаза бесцеремонно и алчно изучали линии его тела, в пристрастности ее интереса можно было не сомневаться, служители чистого искусства не позволяют себе такого – сидеть нога на ногу на высоком стуле возле камеры, курить одну за одной и смотреть, не отводя взгляда…

Эдна подтвердила слова Виктории кивком головы.

– Да, пожалуй, выйдет нелепо, если в кадре окажется резинка от нижнего белья… А это, кстати, что такое? – осведомилась она, указывая взглядом на большой матерчатый мешок, стоящий возле помоста.

– Розовые лепестки, – немного смутившись, ответила Марта Брей, – я заказала курьерскую доставку.

– Боже мой! Какая пошлость! – воскликнула, всплеснув руками, Эдна, – это же так надоело! В каждом клипе, на каждом плакате какие-нибудь лепестки! Нельзя было придумать что-нибудь более креативное?

– Так решил заказчик, – пояснила, преодолевая неловкость, Марта, – Я, как представитель агентства, отвечаю за выпуск этого ролика, но основные идеи принадлежат специалистам по рекламе компании “Сиена Лаерта”.

– И что, если заказчики идиоты, то мы должны поступаться нашими творческими цензами, и снимать вопиющую банальность? – негодующе воскликнула Эдна, перебирая свои деревянные звенья. Они воинственно постукивали, соприкасаясь друг с другом.

– Не кипятись, – как будто бы чуть свысока обратилась к ней Виктория, – мы все здесь люди подневольные, и если нам в конечном итоге не удастся договориться друг с другом, то не будет вообще никакого клипа. А желание заказчика – это закон, он кормит нас, подруги мои, поэтому давайте попробуем с помощью наших талантов как-нибудь реанимировать те идеи, которые нам подсунули…

– О, Всемогущая… – Эдна хрустнула пальцами, – ни за что бы не согласилась, кабы не трудное положение, – она вздохнула и повернулась к автомобилю, – кстати, в первоначальной версии сценария не было никаких лепестков.

– Представительница заказчика позвонила мне вчера вечером… – как будто бы оправдываясь, пояснила Марта, – Их неожиданно посетило вдохновение, – добавила она с саркастической ноткой.

Эдна кисло усмехнулась.

– Какого они цвета? – невозмутимо спросила Виктория. Ей, казалось, доставляло своеобразное удовольствие поддразнивать режиссера, выражая диаметрально противоположные мнения, – Черные?

– Белые… – немного грустно созналась Марта Брей.

– Мы сделаем их черными при обработке данных с камеры, – провозгласила, грациозно поднявшись со стула, Виктория, – готова поспорить, что это будет весьма эффектно.

В это время из-за дверцы автомобиля осторожно выглянул Малколм, на котором теперь не было совершенно ничего лишнего.

К нему снова подскочил визажист – требовалось слегка припудрить кожу, чтобы она излишне не лоснилась в кадре.

Когда он закончил, исполнитель главной роли красивым размашистым движением захлопнул дверцу и неторопливо пошел вдоль машины, двигаясь на удивление непринужденно, словно вокруг не стояли ни люди, ни камеры, устремившие на него свои радужные немигающие глаза…

Он просто сделал несколько шагов.

…но все работники кино-мастерской: и режиссер, и продюсер, и операторы – подняв головы, невольно замерли в этот миг, ослепленные сиянием чистой красоты, словно солнцем, нежданно выглянувшим из-за туч.