Детдомовские рассказы - [6]

Из «Монтессори» в тихий час не доносилось ни звука. Лишь в раздевалке Надежда Николаевна шуршала засушенными кленовыми листьями, собирая их в роскошную красно–жёлтую гирлянду.

— Видишь, как в этих «Антресолях» меня Аделина припахала! — недовольно пожаловалась она. — У нее — «Праздник осени» да премии с соковыжималками, а я — у нее в подмастерьях и, конечно же, с кукишем в кармане.

— Надь, когда дети проснутся, передай Ане, — глядя в сторону, перебила её Светлана Анатольевна и протянула свой одинокий леденец.

— Не, сдурела баба! Зачем тебе это? — в изумлении уронила «подмастерье» шелестящую свою гирлянду. — Им и так сладкого вечно от пуза дают. Всё равно не в коня корм!

Светлана Анатольевна, не слушая, прошла мимо и в детской спальне среди двух десятков одинаковых кроватей сразу отыскала ту, на которой лежала, не спала, маленькая девочка с пристальным взглядом строгих тёмных глаз. Светлана Анатольевна присела к ней на краешек кровати и, избегая долго смотреть в эти глаза, склонилась к самому её лицу:

— Аня, я тебе кладу конфету под подушку. Но ты её потом возьми, ладно? Когда проснёшься. А сейчас спи.

С соседней кровати следил за ними из–под одеяла злокозненный Колька Невдах, к семи годам так и не одолевший первой строчки песенки " Вышла курочка гулять». В общем хоре детей на показательных выступлениях Колькино» И — а, у — а, и — а — а " было почти не слышно, зато старательные, широкие движения его рта, бровей и век при пении производили на зрителей неизгладимое впечатление. «Надо положить конфету с другой от него стороны, а то ведь точно стащит», — подумала Светлана Анатольевна. Прощаясь с

Аней, она неловко поцеловала острое её, как у цыплёнка, плечико и поспешила к выходу.

— Ватоливна, а ты мне привет передавала! — захлебнулся вдогонку благодарный детский шепот.

Светлана Анатольевна, не оглядываясь, торопливо вышла из группы. По выщербленным ступеням крыльца чёрного хода, по узкой тропинке позади недостроенных гаражей, словно прячась от чужих глаз, устремилась она к неприметному лазу в заборе. Лишь миновав полуразрушенные кооперативные теплицы, утонувшие в зарослях крапивы и дикого шиповника, остановилась, чтобы перевести дух и поправить причёску. Круглое старенькое зеркальце у неё в руках показалось чужим и ненужным. Забывшись, она смотрела мимо него

Шумно вылетела из кустов, с хрустом обломив под собой ветку, хлопотливая сорока. Светлана Анатольевна вздрогнула, удивлённо взглянула в зеркальце и, небрежно бросив его в сумочку, устало побрела к автобусной остановке.

Шуршали под ногами сухие кленовые листья. Был листопад

Когда на камнях растут цветы

Если правда, что начало дня определяет всё его дальнейшее течение, то неудачно сложившееся для Светланы Анатольевны утро понедельника предвещало ей только неприятности. Автобус пришёл раньше обычного, и Светлана Анатольевна, подбегая к остановке, успела рассмотреть лишь его сигнальные огни вдалеке. Расплачиваясь за проезд в маршрутном такси, она обронила кошелёк и второпях так и не смогла собрать рассыпавшиеся деньги. Попытка сократить путь дворами обернулась неприятной необходимостью преодолевать бесконечные лужи и непролазную грязь.

Педсовет в методическом кабинете подходил к концу. Директор детдома Людмила Павловна гневным взглядом проводила Светлану Анатольевну, крадущуюся к свободному стулу. Упрекать опоздавшую не имело смысла. Тема заключительного выступления директора перед педколлективом и без того могла сразить намертво любую слабонервную воспитательницу.

— К нам едет комиссия из министерства, — мрачно сообщила Людмила Павловна.

Комиссию в детдоме ожидали давно. Известие о скорой встрече с нею погрузило методкабинет в зловещую тишину.

— Я им предоставлю списочный состав моих детей, — решилась, наконец, несмело заметить Надежда Николаевна из группы " Грибок», — самый мягкий диагноз — «ЗПР»[2].

— Не тронешь ты этим сердце никому из комиссии, — обречённо вздохнув, возразила Лидия Геннадьевна из «Дождика», — в верхах считается, что коль не научились твои деточки к школе собирать матрёшку, значит — твоя в этом вина, а не детской больной психики, унаследованной от пьющей мамки.

— И сразу станет ясно, кто тут первый на сокращение! — громко подвела итог диалогу коллег осмелевшая Светлана Анатольевна.

Она слишком поздно поняла бестактность своего поступка: опоздавшие на педсовет не имеют права голоса. Расплата за преступное легкомыслие незамедлительно явилась в грозном директорском окрике:

— А вам, Светлана Анатольевна, пришла очередь везти детей летом в лагерь отдыха!

Удар был неожиданным и сильным. Один — единственный воспитатель, проводя с детьми в лагере десять суток, экономно совмещал в своём печальном лице штатных трёх воспитателей и четырёх нянь. Но за двести сорок беспрерывных часов тяжкого труда ему доставались совсем небольшие деньги, что, впрочем, хорошо потом сказывалось на величине премии для Людмилы Павловны и ее бухгалтеров.

Вряд ли высокий порог детдомовского методкабинета переступала когда–либо нога человека, способного хотя бы к робкому протесту. Светлана Анатольевна и сама удивилась, услышав свой хриплый от волнения голос.