Десятиклассники - [5]

Дубравин. И любовью к тебе, я надеюсь?

Анна Сергеевна. Ты шутишь…

Дубравин. Вот послушай, какие он посвятил ей стихи. Она показала мне по секрету. И я выучил наизусть! (Становится в позу, читает.)

Там, где море

сливается с небом,

Там, где небо

сливается с морем,

Там никто и не будет и не был…

Это ясно. Об этом не спорят.

Но когда мы глядим из каюты

Сквозь окно

в голубое безбрежье,

Нам все кажется: будет минута —

И корабль

горизонт

перережет!

Полоса недоступная эта

В океане осталась за нами…

Значит, мы перешли ее где-то,

А когда?

Не заметили сами!

Ты — не гавань, что прячет от шторма.

Ты — простор и парящая птица!

Я стремлюсь к тебе так же упорно,

Как корабль

к горизонту

стремится.

Мне любовь и упрямство помогут!

Сквозь ветра я пробьюсь и тревоги…

Чтоб в одну превратиться дорогу,

Перекрестятся наши дороги.

Не в мираже, как небо и море,

Не в туманной, несбыточной дали,

А в земном

ощутимом просторе,

Где с тобой мы друг друга узнали!

Анна Сергеевна (тихо). Это он ей посвятил?

Дубравин (задумчиво, как бы не слыша вопроса). Да, весь в творчестве! И в заботах. Отца нет, мать в санатории. Сестренки… И при этом танцует! Она его за муки полюбила…

Анна Сергеевна. Я устала от шуток.

Дубравин. Нельзя все принимать всерьез. У тебя из-за этого стенокардия.

Анна Сергеевна. Сегодня я забыла о ней! Давай сядем за стол. Ты счастлив?

Вдвоем садятся за большой стол, накрытый для многих.

Дубравин. Председатель жюри назвал меня «мастером пристального взгляда». И долго тряс мою руку. А когда устроили просмотр, зал был наполовину пуст: рядом шла какая-то кинокомедия. Которая никакой премии не получила…

Анна Сергеевна. У нас в школе тоже никто не заметил, что я стала женой лауреата. Только Егор поздравил. И я его полюбила! Хотя он не был моим лучшим учеником…

Дубравин. Да, признание есть, популярности нет. Люди признают, что моя работа — это искусство, даже высокое, но предпочитают фильмы из своей собственной жизни. Я пойду им навстречу! И могу это сделать именно сейчас. Потому что чувствую, что полон творческих и физических сил!

Анна Сергеевна. Только не изменяй самому себе!

Дубравин. Ни тебе, ни себе я изменять не собираюсь. Поздно уже. Я останусь «мастером пристального взгляда». Но взгляну на людей! Один раз в жизни я имею на это право? Я сделаю документальную картину…

Анна Сергеевна. О чем?

Дубравин. Сегодня… буквально только что я понял, о чем должен быть этот фильм! Как они назвали свой ансамбль?

Анна Сергеевна (пытаясь вспомнить). Инструментально-танцевально…

Дубравин. Вокально-прощальный! (Задумчиво.) Прощальный… Помнишь, как Слава пел? Как они вдвоем танцевали? (Выходит из-за стола. И, глядя в бумажку, словно в шпаргалку, пытается воспроизвести ту песню и тот танец.)

Я объездил много стран,

Видел львов и обезьян,

По морям я плавал дальним

и по рекам…

Ни в одной из этих стран

Ни одна из обезьян

На глазах моих

не стала человеком!

(Кашляет. Прикрывает рот рукой.)

Анна Сергеевна. Ты болен?

Дубравин. Я абсолютно здоров… (Кашляет.) Поперхнулся…

Анна Сергеевна. Чем? Песней?

Дубравин. Не трать свои нервы на кашель! Очень прошу тебя…

На авансцене — Дубравин и Слава.

Дубравин. В комедии «Много шума из ничего» один персонаж говорит: «Меня уж нет, хоть я и здесь!..» В такой именно ситуации я скоро и окажусь. Но сюжет будет ближе к трагедии, чем к комедии.

Слава. Не понимаю…

Дубравин. Я уеду за творческим материалом… И встречаться с поклонниками моего дарования. Куда-то на север. Это для всех! А на самом деле буду находиться в двух кварталах от нашего дома. В одном научно-исследовательском институте. Это для тебя. Для тебя одного! Ты понял?

Слава. А в каком институте?

Дубравин. При его имени люди мрачнеют и вздрагивают. Если Анна Сергеевна узнает, что меня там «научно исследуют», она… даже не могу представить, что с ней случится!

Слава. А Катя? У меня от нее в общем-то…

Дубравин (перебивая). Откровенность бывает не только доброй, но и жестокой. Секреты, к сожалению, необходимы!

Слава. Я не скажу ей.

Дубравин. Не говори… Хотя дочери и сыновья, разумеется, переносят гораздо легче, чем жены.

Слава. Я буду вас навещать.

Дубравин. Хватит с тебя маминого санатория, а также Оли и Поли… Ты ведь к матери ездишь?

Слава. В этом институте, куда вы ложитесь… приемные дни по средам, субботам и воскресеньям. Некоторые придерживаются графика. Но при желании можно ходить каждый день. С четырех до семи.

Дубравин. Откуда ты знаешь?

Слава. Там лежал мамин брат. Оказалось, что он самый здоровый в нашей семье! И еще двое, которые рядом лежали, теперь катаются с ним вместе на лыжах.

Дубравин. Трогательный ты парень! (Кашляет.) Вот видишь… Ну ладно! Главное ты осознал: я буду где-то на севере! Звонить оттуда трудно: метели, заносы… Ты понимаешь? Хочу подготовиться к съемкам фильма о белых медведях. Одновременно — встречи со зрителями. И тут, в вашей школе, я кое-что заверну… Чтобы Анна Сергеевна видела, что я полон энергии!

Слава. Значит, с четырех до семи! Гардеробщицы там — тетя Зина и тетя Валя. Я несколько раз спел для них в вестибюле. Вполголоса… И потом обходился без пропуска. Надеюсь, они не ушли на пенсию…

Дубравин. Трогательный ты парень!