Десять ночёвок - [83]

Аликс, решив, что на ее вкус пиво в «Эй энд Дабл-Ю» недостаточно крепкое, потащила меня в бар «Ковбой», где мы сидели в кабинке, ели польскую колбасу и запивали пивом. За первой кружкой последовала вторая, потом третья, потом дамочка перешла на водку. Большой цветной телевизор над стойкой бара с треском и шипением показывал бейсбольный матч, который смотрел только один старый ковбой, жилистый, с окурком на полях шляпы.

Меня не на шутку начала бесить Аликс. Возможно, сказывались остатки гнева от сказанного ею в пятницу вечером. Или, наверное, в действительности я злилась на себя, потому что разделила с ней испорченный день. Хуже всего то, что после всех моих жалких, завистливых мыслей о ней горько было смотреть, как она сокрушается. Каков бы ни был источник раздражения, меня мучила жалость к ней, и мне не хватало желчности, чтобы прямо сейчас покинуть Аликс. Поэтому я просто сидела там и пыталась решить, посетит ли меня интерес к куску вяленой говядины в большой миске на стойке. Желудок ответил неприятным давлением на пояс.

Я решила позвонить Элирии, надеясь, что у нее что-нибудь получилось, но в карманах мелочью оказалось всего три пенни и полтинник, так что я направилась к бару разменять бумажные деньги. Прежде чем я подошла к бармену, его внимание отвлек только что вошедший мужчина с огромным пузом на ножках-карандашиках.

— Приглашаю на вечеринку! — проревел он нетрезвым голосом. — Этот день отметят красным, ч-чувак! Это д-день Гарта Хокинса, господина Хокинса, он уплатил мне долг. Вискарь мужикам, пивас дамам!

Бармен запрокинул голову так, что вперился в вошедшего распахнутыми глазами, распахнутым ртом и даже ноздрями:

— Ты о чем, Верн?

— Это будет лучший из дней в году! Наливай! — Верн швырнул на стойку двадцатку, повернулся ко мне и спросил: — П-присоединитесь, юная леди? — Я мотнула головой. — Фил, а ты что пить будешь, ч-чувак?

Жилистый ковбой издал булькающий звук и стукнул стаканом по хорошо смазанному дереву, сосредоточившись на бутылке своей мечты, которая уютно устроилась среди товарок у зеркала за стойкой бара.

— Выиграл спор у старины Хокинса? — спросил бармен.

— В точности так, дружище, в точности так. Ставил с ним на «Супербоул» еще в прошлом январе, и с-сегодня он наконец р-расплатился. «Мистера Дэниелса» на три пальца, сэр, уважьте меня!

Бармен налил.

— Эге, я думал, старина Хокинс держит слово и платит по долгам в срок. Прикинь, Верн, сейчас же апрель.

— Не-е, Элмер, ты послушай, что я тебе говорю. Он всегда платил в срок, но сейчас у него малость напряженка с деньгой. Само собой, он и ставил поболе моего. А может, не носит с собой столько бабок, хе-хе.

— Сколько? Двадцать баксов? Не смеши.

— Двадцать? Ха! Ты лучше сюда глянь! — проговорил Верн, широко раскрывая бумажник. Из кожистой пасти торчало достаточно зелени, чтобы нарезать приличной величины салат.

Фил залпом уговорил свой шот и уставился на гостя.

— Здорово будешь, Верн! Как насчет того, чтобы я выпил то, чего нет у леди?

Верн торжественно поднял указательный палец и кивнул на бутылку с любимым пойлом Фила. Бармен налил.

— Значит, старина Хокинс уже вернулся из Вегаса? Должно быть, выиграл по-крупному, а? Ты-то сам, парень, где капиталец раздобыл, чтобы рискнуть такой ставкой? А что, если бы ты проиграл свои баксы, а не выиграл, а?

— О, он уж три дня как вернулся. И ничем я не рисковал… знал бы ты мои шансы на тот матч. А я ведь ему говорил: «Нету у тебя шансов, нету». А он все толдычит, что теперь-то уж верняк, шансы высоки, а я ему опять, как дураку, говорю, что нет… Да он помрет ради пари. У парня болезнь.

— Но он же уехал всего-то неделю назад. Я думал, он обычно задерживается там на неделю, а то и больше, да? Ну как, еще по одной?

— На три пальца, уважь меня. Ну, знаю я, но в этот раз не з-задержался. Говорит, летел новым рейсом от Коди до Денвера п-прямиком через Вегас. Вы уверены, что ничего не хотите, мисс?

Я так внимательно слушала, пытаясь разобрать его речь, что забыла о своей предыдущей миссии и машинально сказала «да», но потом поправилась:

— Ах, нет. Все, что я хотела, — это немного мелочи для телефона. Все равно спасибо.

Бармен принес сдачу, и я направилась к телефону-автомату возле туалетов, пытаясь совместить разрозненные образы: Гарт Хокинс, владелец богатого ранчо с огромным домом, новенькими конюшнями и отмытыми до блеска машинами; Гарт Хокинс, ездок-любитель на родео; Гарт Хокинс, местный заправила, с которым нужно считаться; Гарт Хокинс, азартный игрок, летающий на реактивном самолете в Лас-Вегас. Должно быть, здорово, когда нефть льется из земли, на которой ты стоишь, но что-то все равно не сходилось.

Элирия взяла трубку на первом же звонке.

— О, хорошо, это вы. У меня кое-что есть! Кое-что есть! Моя шпионка в «Блэкфит» залезла в земельные архивы и угадайте, что нашла? — Не дав мне возможности догадаться, женщина продолжала: — В бумагах нет вашего главного землевладельца, Гарта Хокинса! Но я забегаю вперед. Я посмотрела на карту земель на столе мужа и решила сверить ее с записями. Похоже, Хокинс все еще владеет правами на поверхность, но все права на добычу ископаемых недавно перешли некоему Джону Ганнарду.