Десять ночёвок - [77]

Наконец-то наступила половина седьмого, тот час, который на протяжении всего дня казался бесконечно далеким, и я осознала, что к предстоящей встрече готова, как скайдайвер без парашюта. На станции «Коноко» нырнула в женский туалет посмотреть, что можно сделать, чтобы привести себя в более презентабельный вид, и прокляла себя за то, что не захватила с собой мочалку и полную смену одежды. В полдень, прежде чем покинуть трейлер, я приняла душ и надела свои лучшие джинсы и рубашку; но теперь, глядя в плохо освещенное зеркало на заправочной станции, я однозначно почувствовала себя подавленной. Мое лицо выглядело таким же непримечательным и невыразительным, как всегда, а волосы свисали жалкими пыльными клочками. Я начала подумывать, уж не вернуться ли сразу на вышку. После стольких лет, проведенных в мужской одежде, чтобы избежать ненужного внимания парней, было чертовски неловко открыть, как хочу выглядеть женщиной. В зеркале, однако, я видела не женщину, а женоподобного паренька. Куда делась моя женственность? Была ли она у меня когда-нибудь. Интересно, как Аликс удается сохранять свою женственность в мире, который, казалось, стремится выбить ее из нас в наказание за то, что мы имеем дерзость трудиться на работах, гарантированных нам законом. «Как она это делает? — спрашивала я себя, и пришел один ответ: — Может быть, она мне расскажет когда-нибудь». Случайно я заметила, как застенчиво улыбаюсь при мысли, что мы с Аликс когда-нибудь станем друзьями. «Что ж, можно взять хотя бы один из ее уроков», — решила я и расстегнула вторую пуговицу рубашки, обнажив нижнюю часть горла, которая давненько уже не видала солнечного света. Я умылась, причесалась и направилась в кафе «Голубая лента».

Он ждал меня возле кафе, сидя в своем пикапе. Когда я подъехала, он кивнул мне и вышел, слегка неуклюже, заправляя рубашку, хоть та и не высовывалась наружу.

— Привет, Эм, — произнес он, слегка улыбнувшись.

— Привет.

Никогда раньше не видела я Фрэнка таким опрятным, причесанным, в одежде для выхода. Джинсы, сидевшие на нем теснее, чем рабочие штаны бурильщика, подчеркивая упругую мускулатуру на бедрах, плавно стекали к сапогам, поверх которых спускались низко, пряча их до приемлемого уровня, так что чуть открывались каблуки.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он. — Лицо у тебя сегодня солнечное.

После ужин пошел легко. У меня хватило здравомыслия отказаться от чили, заказав вместо него жареный куриный стейк с молоком. С Фрэнком было так же легко разговаривать, как и всегда, он засыпал меня вопросами о бумагах Билла и прочем. Мне это очень нравилось.

Когда мы покончили с кофе и парой здоровых кусков подгоревшего пирога, Фрэнк поинтересовался, не хочу ли я выпить с ним пива в баре «Ковбой». Мир разом остановился.

— А как же Рита? — спросила я.

— Кто-кто?

— Рита. Ты был с ней прошлой ночью. Ты же знаешь.

Фрэнк бросил лукавый взгляд и неспешно улыбнулся.

— Она моя кузина, Эм.

— Ой…

Я вышла вслед за ним, пересекла дорогу и двинулась по тротуару. По случаю субботнего вечера дорога была заставлена пикапами с «мухобойками» на капоте; в задних окнах кабин виднелись силуэты оружейных пирамид.

Бар «Ковбой» — забегаловка для своих, но не для слабонервных: табличка на двери требует, чтобы вы избавились от ножей и огнестрельного оружия, прежде чем войти. Широкий дощатый пол внутри; высокий потолок исчезает в дымном полумраке; с одной стороны — ряд кабинок с высокими спинками, с другой — длинная барная стойка с большим зеркалом. В ту ночь, как всегда, комната была тускло освещена, наполнена звуками и дымом. Несколько пар, одетых в свои лучшие шляпы и синие джинсы, заключенные в тесные объятия, шаркали и вертелись под звуки печальной песни гитариста, которая жалобно звучала из музыкального автомата-вертушки в дальнем конце зала.

Мы заняли кабинку и заказали пару банок пива. Фрэнк сидел, играя спичечным коробком: то двигая его по столу, то перекладывая из одной руки в другую, то опять двигая.

— Раз уж мы здесь, Эм, — проговорил он немного погодя, — не хочешь ли ты… э-э… потанцевать?

У меня во рту пересохло. Он тотчас улыбнулся.

— Нет, ну, только если тебе хочется, — сказал он. Его губы снова растянулись, но глаза выглядели встревоженными. — Просто подумал, мы могли бы… Хотелось бы… — Он отвел взгляд.

— Конечно, — ответила я, хотя слова липли к губам. — Но только если тебе и впрямь хочется. То есть ты не обязан танцевать просто ради меня. Я не очень хорошо танцую. — Меня пробило на безудержную болтовню. — Может, тебе стоит как-нибудь пригласить Аликс? Уверена, уж она танцует гораздо лучше.

Фрэнк развернулся ко мне.

— Аликс? С какой стати мне звать на танцы Аликс?

— Потому что она такая привлекательная, классная и вообще.

Фрэнк изучал меня несколько долгих минут, и все это время по его лицу медленно растекалась милая улыбка, которая в конце концов перешла в тихий смех.

— Ой, Эм, смешная ты штучка, — сказал он, качая головой. — Аликс похожа на те розы, которые покупаешь в магазине: вся из себя такая. — Он потягивал пиво, улыбаясь мне через край банки. — Я слышал, какой-то парень выводил розы только ради шикарных цветков, чтобы они стали огромными и красными, и вот он зашел так далеко, что его розы больше не пахнут. Они такие классные, что иногда я все равно покупаю их, приношу домой и ставлю в банку на стол. Но они не здесь росли, Эм, их давно состригли. Такие быстро завянут. Однажды я даже купил сухие цветы, но они просто собирают много пыли.