Десять ночёвок - [48]

«Подозреваемые:

1. Эд Мейер

2…»

Пункт 2 оставался пустым. Кого еще я подозревала? И подозревала ли Эда? Да, он гадкий сукин сын, и ему определенно не нравилось, что мы ковыряемся в «17-1». Не говоря уж о том, что он был одним из последних, с кем видели Уилли.

Кто еще подходит? Я подумала о том, чтобы разбить список по категориям, таким как «Финансовые интересы» и «Личные интересы». В финансовую категорию, конечно же, следует включить семью Хокинсов и крупных подрядчиков, таких как владелец буровой установки или Мерл; но трудно представить, сформулировать подозрения, поскольку им всем на руку, когда скважина начнет приносить доход. Увы, в категорию «Личные интересы» вошли почти все жители города, включая персонал буровой, даже Джонни и Фрэнк. Неутешительная мысль.

Тут мне пришло в голову, что шериф вел себя довольно странно. С какой стати он стремился отпугнуть меня от следствия? Убивал ли он людей, чтобы привести их к себе в сарай? С немалым удовлетворением добавила я его имя в список. Затем попыталась устранить подозреваемых, перечисляя тех, кто не вел себя подозрительно в тот или иной момент. Сработало не ахти как, потому что даже Фрэнк, казалось, стремился удержать меня от расследования, останавливался, чтобы поговорить со мной у дороги в тот день, и еще многое другое. А правдива ли та история, которую он как бы откровенно рассказал мне о шерифе? Вдруг он все придумал только ради того, чтобы сбить меня с пути. Нет, только не Фрэнк! Паранойя поднимала свою уродливую голову. С отвращением я написала «все остальные» под номером 3 и бросила ручку; все выглядело совершенно бессмысленным. Попробую еще раз применить дедуктивную логику и прикинуть, кто должен оказаться вне всяких подозрений. Такой, более научный подход понравился дзен-философу внутри меня и дал следующие результаты:

«Вне подозрения:

1. Я.

2. Аликс (не было здесь, когда умер Билл).

3. Вечерняя смена (работали на буровой, когда умер Билл)».

Потом схема рассыпалась, потому что я недостаточно знала о передвижениях всех людей. Хуже того, вскрылась парочка изъянов в моей логике: во-первых, один и тот же человек не должен нести ответственности за обе смерти; во-вторых, убийца не обязательно должен был присутствовать на дороге в час смерти Билла. Почем знать, может, у машины были повреждены тормоза или что-то в этом роде? Я закрыла глаза, уйдя в мысли.

Спустя какое-то время моя голова резко склонилась влево, и я поняла, что заснула. Несколько секунд я хлопала глазами, силясь припомнить, о чем думала, прежде чем задремать, но уже повторно погрузилась в сон, когда услышала, как кто-то ходит снаружи трейлера. Я сообразила, что во время моего сна любой бы смог по-быстрому забраться в трейлер и увидеть, о чем я пишу. Неизвестно, кто убил Уилли. Это может быть кто угодно. Известно лишь, что нет ни одного, кого можно без оглядки вычеркнуть из подозреваемых.

Я захлопнула записную книжку и сунула ее в левый нагрудный карман. Она торчала оттуда, точно рекламный щит. Пришлось снова вытащить ее и осмотреть трейлер в поисках укромного местечка, но пятна от лап Ховарда подсказывали, что здесь тайников не сыскать; поэтому я запихала ее в задний карман джинсов.

Подоспело время забирать очередной образец на вибросите. Холодный и свежий ночной воздух разбудил меня окончательно, стоило покинуть трейлер. Каждый выдох превращался в немедленно исчезающий призрак.

Луна скрылась за грядой облаков, зависшей у горизонта на западе. Над головой разверзлось небесное чрево, полное мерцающих звезд, белых и бледно-голубых, красных и желтых. Поначалу бессознательно я принялась отслеживать рисунки созвездий, приветствуя их сияние в темноте, как делала всегда, сколько себя помню. Вот яркие звезды Большой Медведицы, изливающие свой свет в направлении Полярной звезды, путеводной жемчужины в хвосте Малой Медведицы. На западе теснилась, полыхая, Северная Корона, яркий свет Веги отмечал взобравшуюся выше Лиру, а рядом в безмолвии пролетал Лебедь. К востоку, близко к самой линии горизонта, по небесам скакал громадный квадрат Пегаса. «Выберу созвездие, чтобы спеть ему, — подумала я, — совсем как тогда, когда была маленькой».

Забыв про шлам, я взобралась на невысокий холм подальше от вышки, чтобы ее огни перестали затмевать более тусклые звезды. Кассиопея, царица Эфиопии, сияла на своем троне, а Цефей, ее царь, восседал по соседству. Где же Андромеда, их прекрасная дочь, которую приковали к скале, чтобы принести в жертву морскому змею в наказание за тщеславие ее матери? Еще рано, еще не взошла? «Андромеда!» — нежно позвала я ее про себя, и все-таки нашла, распустившую тонкие локоны по течению Млечного Пути, в нетерпеливом ожидании, когда над горизонтом наконец поднимется Персей, чтобы освободить ее от цепей, убить чудовище, которое жаждет поглотить ее, и засиять вместе с ней в ночном небе.

Но Персей еще не взошел. Одинокое бдение царевны обдало меня печалью, и я отвернулась. «Лучше сегодня вечером подумать о каком-нибудь другом созвездии, — сказала я себе. — Не надо сейчас думать об Андромеде».

Переменился ветер, приблизив к моему уху рокот двигателей буровой установки; огни вышки мерцали в ночных прериях, подобно механическому привидению. Сладковато-горькая тоска обосновалась в моем сердце: все вокруг было прежним и в то же время другим, изменившимся каким-то неуловимым, но принципиальным образом. «Здесь было почти как дома. Несмотря на все убожество работы и редкую доброту людей ко мне, здесь было на удивление безопасно. Теперь это изменилось. Из-за чего изменилось? Из-за убийства? Из-за Аликс?» Буровая установка продолжала грохотать, вонзая в камень железные зубы. «Ты изменилась, — прорычала она. — Убирайся! Мы продолжим бурение и не хотим, чтобы ты вмешивалась».