Десять ночёвок - [46]
— Но коронер поехал прямо за Уилли.
— Да, как только вернулся из Биллингса, то забрал его, Уилли, из дома Бена, чтобы отвезти в больницу для вскрытия. Коронер сказал, что Уилли лежал в сарае, как будто это похоронное бюро или что-то похожее. Коронер спросил зачем, а Бен ответил: «О, здесь достаточно прохладно и все такое, никаких проблем». — Фрэнк посмотрел на меня в смущении и попытался взять свои слова обратно. — Наверняка никто не знает. Может, коронер просто выразился так, и прозвучало хуже, чем было на самом деле.
— Но ты так не думаешь.
Он проронил сквозь зубы:
— Нет, Эм, не думаю.
— Так что насчет Билла?
— Срань! Прости, Эм, не хочу ругаться рядом с тобой, но Билла никогда не возили в больницу, как я слышал. Его вдова прилетела из Денвера, чтобы забрать тело, и я не считаю, что это нормально. Она сразу же его кремировала, без вскрытия и прочего.
Мало-помалу мне вроде бы становилось ясно, почему Фрэнка беспокоило то, как обошлись с телом Уилли.
Фрэнк нежно сжал мою руку, прежде чем я ушла от него. Я уехала, чувствуя странную смесь усталости, возбуждения и отвращения. Поведение Эда и моя собственная неспособность отклонить его, безусловно, вызывали у меня тошноту и раздражение, но было и нечто помимо того — нечто, в течение всего вечера заставлявшее меня чувствовать, что мной управляют, словно я чья-то расходная маленькая пешка. Кроме того, во мне зародилось некое чувство к Фрэнку. Оно сладко будоражило, но грозило все испортить. Одно дело — мечтать о каком-то недосягаемом ковбое, который даже редко появлялся на виду, и совсем другое — испытывать чувства к тому, с кем работаешь. К тому, кто куда более реален. Я пересекла черту, которую сама для себя провела, и теперь он услышал слишком много потаенного. Надо разобраться в себе и восстановить равновесие.
Замешательство нахлынуло на меня волной, надвигаясь и нарастая, но стоило войти в трейлер, как волна разбилась. Я увидела Ховарда и принялась орать на него за то, что в пикапе закончился бензин. Мужик так перепугался, что я запнулась и сбежала в спальню, хлопнув за собой дверью. Раньше я никогда на него не кричала. Честно говоря, вообще не припомню, когда в последний раз повышала на кого-то голос. Мгновение я постояла в темноте, вся дрожа. Изумивший меня эмоциональный припадок тошнотворно просачивался вглубь утомленного тела, принося пронзительное предчувствие неминуемости судьбы, пока на наткнулся на осознание того, что всего через три часа мне снова приступать на дежурство.
Я скинула туфли, стянула джинсы и забралась в спальник, рассчитывая, что сразу же провалюсь в бездонный сон без сновидений, такой, от которого просыпаешься, не зная, сколько прошло времени.
Пока лежала, я совсем забыла о Ховарде. Мое раздражение на него, да и на всех остальных, таяло, как снег на весеннем солнце; и все, что осталось в душе, было непонятным волнением.
Я не спала, глядя широко открытыми глазами в кромешную темноту.
Перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку. Шум буровой установки ударил по ушам. Повернулась на бок и натянула подушку на голову, закрыв глаза и уши; но мозг упрямо гудел, словно большая радарная тарелка, вертящаяся из стороны в сторону в попытке поймать странный сигнал.
Перевернулась на спину, сложила руки под головой и принялась глазами выискивать крупицы света в сгустившейся тьме. Едва уловимое призрачное мерцание окружало тяжелую шторку с резиновой подкладкой, закрывавшую единственное оконце.
Постепенно пришло осознание, что мое тело в той же мере, как и разум, находилось в тревожном предчувствии. В ногах и животе чувствовалось легкое покалывание, скорее жужжание, чем что-либо еще, будто слабый электроток пытался пройти сквозь тебя, но застрял внутри. Затем я поняла, что дышу очень мелко, чуть ли не задыхаюсь, будто беспокоюсь о чем-то.
О чем беспокоюсь? Я заставила себя дышать глубоко. Первые вдохи были тяжелыми, как при астме, и мышцы живота взбунтовались от ужаса, сжимаясь все сильнее и сильнее. Сосредоточилась на них, заставив их работать, как мехи. Шаг за шагом блокада прорвалась, и я обнаружила на лице слезы, струившиеся непроизвольно, неосознанно, а в недрах лона зашевелилось давным-давно забытое ощущение.
Это было желание.
Лоно и бедра звали меня обратно в пикап к Фрэнку Барнсу, звали прижаться к нему в темноте, ища физического удовлетворения.
Я забыла, где нахожусь. Забыла отвращение к человеку в соседней комнате и на какое-то время поставила удовольствие выше осторожности. Руки под спальником скользнули вниз по животу, разыскивая по нарастающему теплу очаг желания. Я массировала себя медленно, в успокоении, пока тысячи переплетенных нервных окончаний не затихли, перейдя на нежное мурлыканье, и я провалилась в сон.
Глава двадцатая
В среду, за пару часов до зари, у меня нашлась свободная минутка привести в порядок мысли и наблюдения. Я набросала их в небольшую записнушку, которую решила всегда держать при себе, чтобы добавлять новые заметки по мере того, как что-то придет в голову. Сидя в слабом свете единственной лампочки над письменным столом, я не обращала внимания на прерывистое дыхание Ховарда и непрекращающийся рев и скрежет дизельных двигателей буровой установки. Усталость никуда не делась, но теперь она покоилась на мне, лишь наполняя мышцы легкой слабостью, несравнимой с прежним, тяжким и разрывающим бременем.
Жертвы его страсти никому не расскажут о том, что с ними произошло. Нет, не потому, что маньяк их убивает, – просто они сами не могут этого понять… «Город под кожей» – один из лучших нуар-триллеров последних лет. Это уникальный коктейль из напряженного сюжета, черного юмора, особого «медицинского» цинизма и безудержной игры слов.
Она думала, что страсти кипят – там – по ту сторону от ее выстроенного мира. Азарт, победы, потери… Но самая большая ставка – это только деньги, в ее жизни теперь победа – это просто дожить до утра. Следующий день будет не лучше сегодняшнего. Она все еще жива, надолго ли? И кто будет следующим? А кто-то снова делает ставку, кто-то верит, что сегодня он выиграет.
Физически лишённый не только должности, но и получивший другое лицо, человек понимает, что его теперь непременно уничтожат, сбегает от профессиональной охраны, оказывается в сложных для себя условиях (Ни денег, ни паспорта, с чужим лицом). На него открыта настоящая «охота». Попадает в различные непредвиденные для себя ситуации. узнаёт много нового: прежде любимая женщина оказывается всего лишь любовницей, на его рабочем месте «сидит» двойник, друзья его в лицо не признают… Тем не менее он принимается все меры к тому, чтобы восстановить статус кво, вместе с тем узнать, кто инициатор всего с ним происшедшего, и почему.
После аварии, произошедшей на съемках, документалист Джереми Сэлинджер жестоко страдает от депрессии. Чтобы побыть вдали от всего и от всех, он со своей семьей едет на родину жены, в Южный Тироль, тихий уголок чудесной альпийской природы. Во время прогулки с дочерью по заповедному ущелью Блеттербах, знаменитому своими окаменелыми ископаемыми монстрами, Джереми случайно слышит обрывок странного разговора. Что же произошло на Блеттербахе в 1985 году и какое отношение имеет к этой давней истории жена Джереми? Он чувствует, что обязан разгадать тайну Блеттербаха, и лишь эта цель удерживает его гибнущий разум на плаву… Впервые на русском языке!
Лили скрывает травмирующее прошлое под колючей внешностью, но в третьей книге эксперт по карате опускает свою защиту, на достаточно долго время, чтобы помириться с семьей и помочь раскрыть ряд ужасных убийств. Вернувшись в родной город Бартли (в двух шагах от места, где она живет в Шекспире, штат Арканзас) на свадьбу сестры Верены, Лили с головой погружается в расследование о похищении восьмилетней давности. После того, как ее бывший возлюбленный и друг Джек Лидз (частный сыщик с сомнительным прошлым) приезжает, чтобы проверить анонимную подсказку, что похититель и пропавшая девочка находятся в Бартли.
Таинственный институт в закрытом городке занимается биологическими экспериментами. Судьбы журналистки, парня-неудачника, наёмного убийцы и многих других завязываются в тесный узел. Стоит потянуть за любой конец и грянет взрыв.