Десять ночёвок - [45]

— Если бы этот ублюдок только прикоснулся к тебе…

На моих глазах внезапно выступили слезы. Хотелось близко-близко прижаться к Фрэнку и сказать: «Да, он прикоснулся ко мне, и ничто этого не залечит». Но все, что получилось, так это выговорить: «Спасибо, Фрэнк».

Едва в виду появился мой пикап, ко мне снова вернулся образ крутой девчонки. «Назад к веселью и играм жизни в мертвой зоне!»

Фрэнк метнул в мою сторону взгляд пронзительных глаз. Даже в темноте возникло ощущение, будто на меня нацелились два лазера. Мужчина обладал какой-то прямотой, к которой я не привыкла, и внутренней силой, которая чем-то и пугала меня, и завораживала, и успокаивала одновременно. Я принялась изучать свои ногти.

— Что у тебя на уме, Эм?

Я пожала плечами, пытаясь выиграть время, пытаясь сообразить, какими словами заполнить пространство между нами.

— О, это все из-за Уилли, — пробормотала я. — И из-за Билла.

— Ты много об этом думаешь?

— Да.

— Никак не можешь их отпустить?

Слегка задевало, что это ему представляется таким плевым делом.

— Черт, я просто хочу знать, кто это сделал.

— В смысле, кто убил Уилли?

— В смысле, кто убил и Уилли, и Билла.

— Чего? — Фрэнк остановил пикап рядом с моим, поставил на ручник и заглушил мотор. — Что ты имеешь в виду, говоря, что Билл убит? То, что Уилли шарил по его трейлеру, не означает, что того убили.

Я молча насупилась. Когда Фрэнк снова заговорил, его голос был низким и нежным.

— Прости, Эм. Я бываю резковат. Расскажи мне все, хорошо?

Пропади оно пропадом! Я поймала себя на том, что выкладываю все свои соображения, начиная от первой вспышки страха, когда услышала о смерти Билла и заканчивая ремонтом насосной станции «17-1» и окурком в дренажной трубе у поворота дороги. Мы сидели в темноте кабины с выключенными фарами и заглушенным мотором, а вокруг текла ночь и облака тянулись по звездному небу. Поздний час, как мешки с песком, лег на мои усталые плечи.

Фрэнк некоторое время молчал, прислонившись к двери сбоку и потирая пальцем кончик носа. Избавившись от бремени, я почувствовала себя умиротворенной и умолкла. Наконец, буровик заговорил.

— Однако, Эм. Ты все подмечаешь, это точно, и я верю, что ты не рассказываешь выдумок. Наверное, я не готов смотреть на вещи под таким углом. Одно убийство — это плохо, но всегда можно убедить себя, что оно непредумышленное, просто в пылу событий произошло что-то дурное и кто-то постарался скрыть случившееся. Но два убийства — это уже преднамеренность. — Послышался его вздох. — Полагаю, ты не рассказала всего этого Бену Льюису.

— Нет, не все. Ни в коем случае.

— А почему нет?

Прежде чем ответить, я немного подумала. Почему не сказала? Не потому ли, что сама не была вполне уверена в том, что видела?

— Знаешь, с Беном не так легко разговаривать, как с тобой, это во-первых, — ответила я и с горечью подумала: «Это еще мягко сказано». — Я надеялась, что он как-то сам по себе разберется. — Я пожала плечами. — Он объявил смерть Билла несчастным случаем. Если я права, он будет чертовски раздосадован, разве нет?

Фрэнк никак не прокомментировал. Просто сидел, хлопая на меня глазами, так что я однозначно ощутила себя полным дерьмом. Спустя еще секунд десять решимость, питавшая моих убеждения, обрушилась кучкой дымящегося пепла, и я произнесла:

— Вот ведь черт! Похоже, я сплю и вижу сон. Если бы имелись какие-то основания думать, что Билла убили, доказательства обнаружились бы на вскрытии, верно?

Фрэнк глубже погрузился в сиденье, закрыл глаза ладонями. Мне словно бы послышалось, как он проговорил нечто вроде: «Вот сукин сын». Только очень тихо, будто втягивал воздух, а не выпускал его. Я откинула голову на спинку сиденья и принялась было разглядывать облака, но нерешительная попытка удержать любопытство провалилась, и я прошептала:

— Что ты сказал?

— Бен Льюис. Конская задница, — сказал он. — И не в первый раз уже.

— О чем ты сейчас?

— О, Эм, это долгая история. И не веселая. Он… нет, я не должен говорить. В этом смысла нет. Достаточно сказать, что Бен повел себя не так, как должно, занимаясь аварией Билла — или не аварией, неважно. А если бы выполнил свою работу лучше, то, может быть, тебе и не пришлось бы ввязываться в эту историю.

— Что ты имеешь в виду? Он испортил улики?

— Нет. Я даже не уверен, так ли он ошибался, посчитав это за несчастный случай. Просто… понимаешь…

— Если ты мне не расскажешь, Фрэнк, то мое воображение разыграется не на шутку.

Он размышлял еще некоторое время, глядя на ладони то одной, то другой руки, прежде чем сказал:

— Одним словом, дело в том, как он обращался с телом.

— Телом Билла?

— Да, Билла. И Уилли, наверное, если своего добился.

— Что он сделал, Фрэнк? — Мое воображение все-таки разыгралось, ну да ладно.

Фрэнк упорствовал еще какое-то время, а затем выдавил из себя:

— Он хранил их какое-то время у себя, вот и все.

— Что значит «хранил»? Я считала, Уилли отправился прямиком к коронеру, а Билла доставили домой, в Денвер.

— Само собой, но не сразу. Видишь ли, Эм, за ним водится привычка держать трупы при себе какое-то время. Считается, он везет их прямо в Коди, в больницу, или куда-то в том же роде, но почему-то оказывается, что у шерифа ушло многовато времени, чтобы доставить их на место. О, черт возьми, со всеми остальными задачами он отлично справляется, но вот это заставляет задуматься, знаешь ли.