Десять ночёвок - [42]

Крупный мужчина с седеющими волосами, коротко остриженными на висках, бросил на меня быстрый, острый взгляд и с трудом поднялся на ноги, зацепившись животом за край столика. Его рубашка изрядно выпирала поверх богато украшенной серебряной пряжкой широкого кожаного ремня. Он весело улыбнулся, раздвинув розовые щеки.

— Рад тебя видеть, Эд! А кто твой маленький приятель? Это ваша девушка-геолог, о которой ты нам рассказывал? Очень-очень приятно познакомиться, мэм, — радостно проверещал он, энергично помотав мою руку вверх-вниз в своей, похожей на большой розовый окорок.

— Ага, и тебе привет, Том, — ответил Эд. — Это Эмми Хэнсен, мой маленький лаборант с буровой. А геолог наш скоро придет. Официант, мы присоединимся! Привет, Фред. Привет, Ирв. Мерл, ты знаешь Эмми.

Каждый по очереди кивнул мне. Меня обрадовала встреча с Мерлом Джонсоном. По крайней мере, здесь был один человек, на чью порядочность можно в большей или меньшей мере рассчитывать. Я всмотрелась в его лицо в поисках признаков дружеской поддержки, но обнаружила лишь обычный отстраненный взгляд. Мерл потушил сигарету, встал и немного отодвинул стул, чтобы освободить место справа для новых стульев, которые принес к столу официант. Эд уселся на пустой стул слева, а когда Мерл начал опускаться на средний стул, без церемоний шлепнул его по руке.

— Здесь сядет мой маленький лаборант, — сказал он. — Ты можешь пристроиться на тот, по другую сторону от нее, если обещаешь вести себя хорошо. Ха-ха-ха.

Мерл придержал мой стул, пока я садилась. Выражение его лица не менялось на протяжении всего этого маневра, и я мысленно отметила, что если бы меня когда-нибудь втянули сыграть в покер, то я бы попросила Джонсона в партнеры.

Официант вернулся с напитком.

— Виски с водой и льдом, — сказал он, ставя стакан перед Эдом. — «Джонни Уолкер». Все, как вам нравится. Что закажет леди?

— Хороший человек, — отметил Эд. — Какая память. О черт, а что ты пьешь, Эмми?

— О, ничего, спасибо, — ответила я.

— Нет, ты не понимаешь, — воскликнул Эд, вцепившись мне в руку. — Нельзя меня так подставлять. Тебе непременно надо смочить клювик, ха-ха-ха.

Том покатился со смеху. Фред и Ирв присоединились к ним, качая головами и делая глотки из бокалов.

— Ну, что это будет, куколка? — продолжил Эд.

— Просто колы будет достаточно, — проговорила я, взглянув на официанта с мольбой.

— Кола? Туфта! — отрезал Эд. — Принеси ей виски с содовой. Мы из нее мужика сделаем, ха-ха-ха!

Официант улыбнулся и исчез.

Мой стул был повернут к окнам, и я сосредоточилась на пейзаже снаружи, наблюдая, как в сумерках неспешно исчезают предгорья, пока здесь исчезают и вновь прибывают порции выпивки. У меня еще оставалось две трети в первой рюмке, когда подоспела вторая. Время тянулось, безразличное и безжалостное; застолье шло раунд за раундом.

Мерл молча следил за разговором, в то время как спиртное повышало громкость Эда. На какое-то время мне удалось мысленно отключить босса, пока он не завопил: «Этот придурок так и не узнал, что с ним случилось! Говорю вам, я ему хорошенько мозги вправил», — ударился он в повествование об очередном подвиге, высоко задрав над головой руку в международном жесте беспробудного беспутства. Опуская руку, Эд задел спинку моего стула.

«Ребятки» хохотали. Мерл тихо потягивал свой напиток.

— Да, Эд, ты знаешь, как им сказать! — прохрипел Фред, поднимая свой бокал тем же приветственным жестом.

Монолог продолжался бессвязно. Эд Великолепный вещал — Ребятки, Которые Ценят, хвалили. Я растворилась в стране воображения, пытаясь не думать о руке у меня за плечами, вместо этого вспоминая паруса облаков всех оттенков голубого, катящиеся над бескрайними пастбищами прерий желтого, серо-зеленого и бледно-фиолетового цветов. Развеселые шлепки по плечу вынуждали время от времени ненадолго возвращаться в закусочную. Так текли минуты.

В один из моментов абстрактного созерцания реальности я заметила, что верхняя и нижняя половины лица Эда работали вразнобой, совсем как в игре из моего детства, в которой можно было смешивать и составлять смешные физиономии из картинок на карточках. Губы Эда ухмылялись, демонстрируя ликование от его геройских историй, но глаза, бегло проверив реакцию публики, вновь и вновь украдкой возвращались к пустующему месту напротив. До меня дошло, что час коктейлей затянулся так надолго, потому что мы ждали прибытия еще одного гостя. И мое сердце сжалось, стоило вспомнить, кто «должен» был присоединиться к нам, потому что я точно знала, что она сейчас находится за много миль, в прериях, на вечерней прогулке в компании высокого ковбоя с мускулистыми ягодицами и стройными ногами, в то время как я, съежившись, сидела рядом с человеком, которого ненавижу.

«Почему со мной такое происходит?» — спросил тихий голос в моей голове. Неужели этот коктейльный час обречен длиться вечно? Скотч начал затуманивать мой мозг, погружая меня в грезы: я видела себя на вздымающейся палубе, усеянной мертвецами, одну в широком-прешироком море, с альбатросом, висящим у меня на шее. Альбатрос пропах виски и то и дело хлопал мне крылом по спине. У него был голос, как у ворона. «Ха-ха-ха, — смеялся он, — ха-ха-ха». Смутно я поняла, что засыпаю, то ли от усталости, то ли от выпитого, то ли в целях самообороны — не знаю точно.