Десять ночёвок - [38]

— Минут сорок пять, час.

— А потом вы поехали в Мититсе?

— Да, к тому времени мы устали и проголодались, поэтому все вместе зашли перекусить в кафе «Голубая лента».

— Вы ехали в машине Уилли?

— Ну-у… да, полагаю, именно так.

— Как вы вернулись к своей машине?

— Как я… ох, дайте вспомнить. Это же было несколько дней назад. Ага, вспомнил. У Мерла была своя машина в городе, так что он и его помощник, Тим Кокрейн, подогнали ее для меня. Потом я уехал в Коди.

— Звучит немного путанно, мистер Мейер.

— Ну… э-э… вот, говорю, как было. Это все, шериф?

— Еще один вопрос. Когда вы в последний раз видели Уилли живым?

— В общем, прямо тогда, в «Голубой ленте». Печально думать, что это могла быть последняя трапеза бедного мальчика. Так ведь, шериф? — Голос Эда сделался таким приторным и сентиментальным, что мои уши чуть не отвалились.

— С чего вы так решили, мистер Мейер? Его тело нашли только на следующее утро. К тому времени он мог и поужинать, и еще раз позавтракать.

Пауза.

— Мистер Мейер?

— О, ну, я только хочу сказать, что это могла быть его последняя трапеза. А что!? Я, знаете, горжусь при мысли, что купил парню обед, который тот прихватил с собой в могилу. Ха-ха-ха… — Смех звучал идиотски, почти безумно.

— Думаю, на этом все, мистер Мейер. Возможно, вы могли бы передвинуть свою машину, чтобы я отвез мисс Хэнсен обратно домой.

Я обернулась, надеясь мельком увидеть Эда Мейера с жуткой досадой на физиономии, но босс оказался шустрее, он уже вернулся в свою машину и завел ее. Я присоединилась к шерифу в «блейзере».

— Кажется, у юной леди заячьи ушки, — произнес шериф, когда мы тронулись. — В смысле, вы, мисс Хэнсен, определенно поняли, когда закончился наш разговор. В смысле, мне не пришлось повышать голос, чтобы позвать вас к машине. В смысле…

— Верно, — прервала я. — Простите, сэр. Полагаю, мне следовало отойти подальше от вас.

— Или против ветра, а не по ветру?

— Да, сэр, — выдохнула я.

Шериф остановил «блейзер», чтобы высадить меня там, где дорога разветвлялась в сторону буровой установки.

— Мисс Хэнсен, прежде чем вы уйдете, могу я предложить? — Его голос звучал едко, иронично.

— Да, сэр? — Я покосилась на него. Его лицо было бесстрастным, лишенным эмоций под отражающими солнцезащитными очками. Я крепко сжала дверную ручку.

— Никогда не пытайтесь зарабатывать на жизнь игрой в покер. В вас нет хитрости. А теперь идите и постарайтесь не попасть в беду.

Ярость наполнила мои вены. У меня есть полное право выяснить, что случилось с Уилли и Биллом. У меня есть полное право докопаться до правды. Конечно, зря я разоткровенничалась и высказала свои догадки, но как он посмел играть на моем тщеславии, выкачивая из меня информацию, весь такой обаятельный и обходительный, а потом велел припухнуть? Пусть возьмет свое эго и засунет туда, где солнышко никогда не светит.

Наконец еще больше, чем на собственную болтливость, я злилась на кое-кого другого — за то, что он уговорил меня рассказать все шерифу. И слова Льюиса возымели неприятные последствия: вместо того, чтобы бросить расследование, я теперь преисполнилась решимости принять в нем участие. Я желала знать, кто или что убило этих двух мужчин — и почему. Пока я, расправив плечи, маршировала к своему трейлеру, волнение и интерес к происходящему вокруг наполняли мой дух, чего я не испытывала уже много лет.

Я с неприкрытым недовольством посмотрела на Ховарда, пробираясь сквозь тесноту трейлера к холодильнику. Ховард посмотрел на меня так же, как и всегда, слезящимися глазами, с недвижным и равнодушным выражением лица. Из скудных запасов, хранившихся в холодильнике, я взяла банку газировки и тортилью, которую подогрела над плитой и помазала арахисовым маслом. Тортилья и арахисовое масло: вклад белой женщины в мексиканскую кухню. В лице Ховарда читалась боль. Я в ответ ухмыльнулась с максимальной жестокостью и вышла из трейлера.

Солнце еще довольно высоко стояло в небе, хотя и скрывалось за полуденными облаками, столпившимися на вершинах гор; но, как по мне, уже стоял вечер, и оставшееся до темноты время должно было пройти спокойно, неспешно и мирно. Полагалось предвкушать сладкий ночной сон. Или дневной. Или вечерний — смотря, какое время вы считаете вечером. Увы, расслаблению мешали гнев и раздражение. Я запрыгнула на крыло своего пикапа и принялась злобно жевать тортилью.

Глава семнадцатая

Аликс, с журналом в руке, выскочила из бытовки и припустила вниз по лестнице. «Донг! донг» донг!» — запели металлические ступени, отмеряя каждый удар подошвы ее сапог.

— Стало быть, ты теперь детектив, как я слышала, — выпалила геологичка.

— Чего?

— Эд Мейер там, в бытовке. Говорит, ты учишь шерифа, как работают насосные установки, или что-то в этом роде.

Она выжидающе улыбнулась. Я решила опровергнуть это и ответила:

— Он ошибается.

Аликс наградила меня насмешливой улыбкой. Женщина сжимала журнал обеими руками, напоминая почтенную учительницу начальных классов, терпеливо и невозмутимо ожидающую объяснений от опоздавшего ученика, но во мне накопилось чертовски много гнева, так что я всего лишь подарила ей встречную улыбку — или нечто на улыбку похожее.