Десять ночёвок - [33]

Буровик открыл мне дверь, и мы вошли внутрь. Шериф оторвался от блокнота, как всегда, выпучив глаза, положил обе руки на стол, словно готовясь к прыжку, и крякнул:

— В чем дело, Фрэнк?

Фрэнка трудно поколебать.

— Бен, — начал он, — Эм хочет сказать кое-что такое, что стоит выслушать.

Шериф глянул в мою сторону вытаращенными глазами.

— Мисс Хэнсен?

— Ага… — Мой язык, похоже, опять ушел в отпуск. «Чертовски жуткое начало, Эм. Тебе только на публике выступать с такими-то дарованиями».

— Все в порядке, Эм, — прошептал Фрэнк так тихо, что я едва расслышала.

Голос ко мне вернулся.

— Мистер Льюис, — сказал я, бессознательно переходя на официальный тон. — В воскресенье я заметила нечто, что, уверена, заметили и вы, но мне просто необходимо убедиться.

Шериф сделал вид, что снова открыл записную книжку на моей странице. Слушай, болван, ты не облегчаешь ситуацию! Наконец, злость помогла мне перестать волноваться о том, не выгляжу ли я дурой. И я изложила всю историю, начав с факта отсутствия грязи и травы на трупе, а затем, после глубокого вдоха, дополнила рассказ тем, как обнаружила Уилли в трейлере Билла.

Шериф потер глаза, глубоко дыша. Фрэнк не вытерпел:

— Ну, так что скажешь, Бен? Вы ведь нашли что-то еще, разве нет?

— Черт возьми, Фрэнк, ты же знаешь, что я не могу…

— Бен, сейчас, когда ты явился сюда с официальным актом, ни одна душа не думает, что произошел несчастный случай. А тут вдобавок это дерьмо с полуночными визитами Уилли в чужие трейлеры.

Бен долго смотрел на него, но на этот раз его глаза оставались внутри головы: взгляд шерифа был взволнованным, а не бульдожьим. В конце концов Льюис заговорил:

— Дело неладно. Мне доводилось соскребать детей с шоссе. Я помогал выловить парнишку из канала на горе Харт, где его лошадь упала и утащила беднягу в оросительный сифон. О, черт, мы столько раз видели, как разные дурни устраивают перестрелки в баре «Ковбой». Не то чтобы в этих краях люди не умирали, не злились и не убивали друг друга. Но случившееся просто не имеет смысла, вот что беспокоит.

Бен замолк. Фрэнк присоединился к его молчанию, с легким кивком уселся рядом, подавшись вперед, упершись локтями в колени и свесив между ними руки. Я изо всех сил старалась скрыть свое присутствие в надежде, что про меня забудут и так удастся услышать больше.

Бен говорил как в трансе.

— Его грудь была раздавлена лошадиными копытами, все так, но не это его убило. Вскрытие показало маленькие пятна красной краски на черепе жертвы. И следы сырой нефти. Бедра и плечи сломаны уже после трупного окоченения. Есть вопросы и по положению тела в момент, когда кровь свернулась в артериях. Очень непохоже на труп, растоптанный дикими лошадьми.

Поддавшись трансу шерифа, я проронила:

— Если только у лошадей не появилось бандитских привычек и любви к переворачиванию трупов. Все лошади, на которых я когда-либо ездила, предпочитают держаться подальше от мертвой плоти. Она их здорово пугает. Нет, больше похоже на то, что кто-то ударил его разводным ключом. Интересно, как перевезли тело — крови в его машине не было.

Шериф выпучил на меня глаза, намереваясь призвать к порядку, но передумал, ушел в себя, и его глазные яблоки опять скрылись в черепе, словно объективы двух фотокамер, сфокусированные в бесконечность.

* * *

Бен Льюис дал приказ помалкивать обо всех странностях и отправился с буровой обратно к месту, где нашли Уилли. Фрэнк предложил, чтобы я поехала с шерифом, но Бен недовольно посмотрел на него и изрек, что лучше мне держаться подальше от неприятностей. Фрэнк стоял рядом со мной, крепко скрестив руки на груди, и смотрел, как «блейзер» съезжает с дороги и поворачивает на северо-восток.

— Забавный малый, да? — прокомментировала я. — Как он попал в правоохранительные органы?

Выражение лица буровика сменилось мрачной задумчивостью.

— Со службы. Военная полиция. Вьетнам. — Его пальцы напряглись, впиваясь в мясо на ладонях.

— Ой. Прости.

Он посмотрел мне в глаза, на его лице читалась горечь, невыносимая горечь, его взгляд рыскал по моему лицу, ощупывая малейшие детали.

В груди у меня все сжалось. Надо придумать, что бы сказать, но хорошие слова ускользали из разума, уносясь в недосягаемое, как эхо в каньоне, глухое и слабое.

— Вернусь-ка лучше к работе, — резко произнес он и направился к вышке.

Печаль Фрэнка на мгновение заставила меня пошатнуться, но потом до меня дошли остальные его слова, и я смаковала их, застыв на месте и впитывая силу солнечного тепла на моем лице. «Он говорит, у меня есть голова на плечах, — прокручивала я в голове вновь и вновь. — И говорит, что я знаю, как ею пользоваться». Мысль, казавшаяся такой странной, приятно щекотала и обволакивала теплом, словно здоровенный толстый свитер, который принадлежал кому-то гораздо большему. Я поспешила к себе в трейлер закончить работу. На дворе почти полдень, и меня вдруг посетило настроение для приятной долгой прогулки под весенним солнцем. Требовалось многое обдумать.

Глава пятнадцатая

Весной в Вайоминге погода переменчива. Порой воздух неподвижен и светит солнце, согревая землю и заставляя траву расти. Но в полдень с северо-запада может налететь снежная буря и нарядить землю в зимние узоры, объяснив тем самым, отчего летние птицы еще не вернулись с юга. Зимние ястребы преследуют несчастных грызунов, заметных на предательски белом поле, и набивают ими брюхо впрок перед путешествием на север.