Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти - [50]
В этих и других сопоставимых примерах режим символизирует определённые структурные и операционные принципы, конституцию. Но эти принципы не являются согласованными. Она назначается сверху, и правители гидравлического общества создают, поддерживают и изменяют его не как контролируемые представители общества, а как хозяева общества.
4.A.2. Отсутствие эффективных социальных ограничений
4.A.2.a. Нет независимых центров влияния, способных ограничить могущество гидравлического режима
Конечно, отсутствие формальных конституционных ограничений не обязательно подразумевает отсутствие социальных сил, чьи интересы и намерения правительство должно уважать. В большинстве стран постфеодальной Европы абсолютистские режимы были ограничены не столько официальными конституциями, сколько реальной силой дворянства, церкви и городов. В абсолютистской Европе все эти неправительственные силы были политически организованными и чёткими. Таким образом, они сильно отличались от представителей земельной собственности, религии или городских профессий в гидравлическом обществе.
Некоторые из этих групп были слабо развиты на Востоке, и ни одна из них не оформилась в политические органы, способные ограничить гидравлический режим. Индийский учёный К. В. Рангасвами правильно описывает ситуацию, когда в своём обсуждении индуистского абсолютизма определяет подлинный абсолютизм как форму правления, при которой вся власть должна быть передана в руки Правителя, так как нет никакой другой конкурирующей и независимой власти, повинующейся народу настолько, настолько он сам повинуется ей, и которая законно противостоит правителю или может призвать его к ответу.
4.A.2.b. Так называемое право восстания
Отсутствие законных средств сопротивления правительству действительно является значимым признаком деспотизма. Когда такие средства не доступны, недовольные и отчаявшиеся люди снова и снова поднимают оружие против своего правительства, и в экстремальных условиях им удаётся свергнуть его полностью. Впоследствии новые правители оправдывают свои действия путём сопоставления достоинств своего дела и недостатков прежнего режима, а историки и философы таким же образом объясняют периодические династические изменения. Именно из событий и идей такого рода было выведено так называемое право восстания.
Термин 'право восстания' является неудачным потому, что в нём смешаны юридический и моральный вопросы. Официальные обсуждения взлёта и падения династической власти представлялись как предупреждения против мятежных действий, а не как руководство к ним, и, конечно, не включались в какие-либо официальные конституционные нормы или законы. Право восстания могло осуществляться только тогда, когда существующие законы были нарушены, и только с риском полного уничтожения тех, кто отстаивал это право.
Следы так называемого права восстания можно найти практически во всех гидравлических обществах. Фольклор индейцев пуэбло с гордостью рассказывает об успешной борьбе с недостойными касиками, и революции в Бали также находят оправдания. Таким же образом народ предупреждал индусских и мусульманских правителей и бросал им вызов. Тот факт, что в Китае право восстания было сформулировано в конфуцианских классических трудах, так же мало влиял на ограничение тотальной власти, как мало влияет на это наличие в СССР трудов Маркса и Ленина, в которых постулируются революционные действия против угнетения.
4.A.2.c. Выборы деспотического правителя - не панацея
Режим не становится менее деспотическим и в случае, когда правитель добивается своего положения путём выборов, а не путём наследования. Передача звания и власти близкому родственнику умершего государя (желательно, старшему сыну) способствует политической стабильности, в то время как выборы способствуют продвижению одарённых лидеров. Первый принцип преобладает среди коренных правителей гидравлических обществ, второй - среди скотоводческих или других народов, которые как завоеватели таких обществ часто утверждают присущие себе формы наследования.
Византийский обычай определения императора посредством выборов восходит к республиканскому Риму. Он удовлетворял условиям ранней империи, которая, будучи в значительной степени контролируемой военными чиновниками, при выборе своих государей чаще отдавала предпочтение армии, а не высшим органам гражданских чиновников. Когда, начиная с эпохи правления Диоклетиана, сенат стал играть более видную роль в избрании императора, политический центр тяжести переместился из военной в гражданскую сферу чиновничьего корпуса[48]. Выборы не были наилучшим способом, с помощью которого утверждался новый император, но, окутанные плащом традиции и законности, они оказались безусловно совместимыми с требованиями бюрократического абсолютизма[49]. И частые смены верховного лидера не лишали ни его положение, ни бюрократическую иерархию, которую он возглавлял, их деспотического характера.
