Дерзкая пленница - [42]

Ги оставлял Окстед на попечение Эдварда, потому что тот хорошо знал, как управлять этим поместьем, да он и не мог взять сакса в Лондон.

Кузнецы работали днем и ночью, чинили, драили, точили. Из свежесрубленных лиственниц изготавливали древки копий. Двор заполнился вооруженными людьми. Одни начищали оружие, другие отдыхали, облокотившись на мечи, лезвия которых были воткнуты в землю. На телеги грузили провиант и фураж. Тщательно упаковывали награбленное добро, чтобы под охраной доставить его Вильгельму. Выступление отряда было назначено на завтра.

Ги не терпелось вернуться к Лили, и когда он сообщил своим людям, что приближается время вечерней трапезы, те заулыбались, прикрывая ухмылки ладонями, потому что день был еще в самом разгаре.

Войдя в зал, он поискал глазами Лили, но увидел только леди Элисон, занятую своими хозяйственными делами.

— Где Лили? — спросил он.

— Она не показывалась внизу целый день. У вас с ней все в порядке? — подозрительно спросила она.

— Все прекрасно! — И, улыбнувшись леди Элисон, Ги побежал наверх, прыгая через три ступеньки.

Лили подняла голову от рубашки из тонкого шелка, которую она шила для Ги, и вспыхнула, когда его взгляд смело остановился на ней.

— Наденьте ради меня что-нибудь красивое сегодня вечером, cherie. Я хочу, чтобы все мужчины Годстоуна сошли с ума от зависти.

— Я думаю, мне, наверное, не стоит спускаться сегодня к трапезе, — отозвалась она неуверенно. — Пусть принесут что-нибудь сюда. Я в общем-то не голодна.

— Черт побери! — загрохотал он. — Вы стыдитесь того, что вас назовут моей любовницей! Но не девкой же! Этого я никому не позволю, — насмешливо сказал он.

В ее глазах затрепетала боль; в тот же миг он уже держал ее в объятиях.

— Прости меня, любимая, я не то сказал! Ты ранила мою гордость… Я вовсе не собираюсь выставлять тебя напоказ, как завоеванную добычу. Мы поедим здесь, наверху, вдвоем, если тебе так больше нравится.

— Ах, Ги, я просто не смогу вынести, если то прекрасное, что нас связывает, кто-нибудь испортит всякими усмешками или непристойными жестами. Ты же знаешь, каковы мужчины!

Он, хмыкнув, сказал:

— Вот и хорошо, завтра вы избавитесь от моего обременительного присутствия и сможете показаться на людях без всякого смущения.

— Я так боюсь за тебя!

Ги засмеялся, закинув голову.

— Глупышка, это я боюсь за тебя. Боюсь, что тебя отнимут у меня, а ведь миновала целая жизнь, пока я тебя нашел!..

Лили обвила руками его шею и встала на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его губ. Ги оторвал ее от пола и закружил.

— Я думал, этот день никогда не кончится, — прошептал он.

— Ты слишком забегаешь вперед — до ужина еще целый час.

— Я совсем не хочу есть, — сказал Ги шутливо, покусывая мочку ее уха. Он расстегнул ее пояс, но она так же быстро снова застегнула его и увернулась от Ги.

— Мне нужно снять с тебя мерку. Пока тебя не будет, я сошью тебе новую одежду. Пойдем на террасу и выберем ткани. Вот, одна рубашка уже готова!

Ги пропустил тонкий шелк между пальцами.

— Мне думается, она слишком хороша для меня. Вот что я тебе скажу, дорогая: я пойду с тобой на террасу, если потом ты наденешь эту рубашку — я хочу посмотреть со стороны, как она выглядит.

— Это неприлично! — Она сделала вид, что неприятно удивлена, а он ухмыльнулся, представив себе эту картину.

Они вошли на террасу, и через несколько минут она наполнилась привлекательными молодыми женщинами, окружившими Ги и всячески выражавшими ему внимание. Лили поразилась: —они открыто заигрывали с ним и бросали на него весьма зазывные взгляды. Впервые Лили узнала, что такое уколы ревности, но, внимательно понаблюдав за Ги, она убедилась, что он совершенно нечувствителен к этим женским уловкам. Роскошные ткани были живописно разложены по всей террасе. Каждая девица спешила дать Ги совет, что ему пойдет. Саксы любили яркие, резкие цвета; норманны же предпочитали более сдержанные тона, они носили одежду, сшитую в основном из темных или неокрашенных тканей. Ги дотронулся до черного бархата, но Лили быстро покачала головой. Он ухватился за коричнево-серую ткань, но она скривила губы.

— Когда вы так кривите губы, дорогая, я не знаю, собираетесь ли вы плюнуть в меня или поцеловать! — засмеялся Ги, и женщины посмотрели на нее с завистью.

Наконец Ги выбрал бархат густого вишневого цвета, какую-то тонкую темно-зеленую ткань и еще бархат — глубокого красно-коричневого оттенка. С Ги сняли мерку, обсудили крой рукавов. Когда с этим делом было покончено, Лили попросила Эдит прислать им ужин в покои.

— Помочь вам расчесать волосы? — спросила та.

Ги прошептал ей что-то на ухо, и Эдит, вспыхнув, выбежала из комнаты.

— Что вы ей сказали? — спросила Лили.

— Что мы хотим быть одни и что я сам уложу вас в постель сегодня ночью.

— Не может быть! — воскликнула Лили возмущенно.

— Нет, конечно, нет, любимая. Я не могу не подшучивать над вами! Я просто послал ее за сюрпризом, который приготовил для вас.

Вернулась Эдит, неся в руках плащ, подбитый мехом. Лили пришла в восторг. Волчьи шкуры были мягкие, и сшит он был превосходно. Удалявшуюся чету провожали завистливыми взглядами. Ги шел, нежно обняв Лили.