Шотландия — суровая страна.
Ее мужчины не думают о женщинах и любви
До тех пор, пока не встретят женщину
из клана Кеннеди[1].
Старинная шотландская баллада
Старшая дочь Кеннеди носила имя святого Валентина, в день которого родилась, но все чаще называли девушку Огоньком, или Огненной Тиной из-за копны пылающее рыжих, с проблесками меди, волос. Нервно поправляя свою гриву, она шла по замку Дун. Выразительные золотистые глаза Тины, обычно мечтательно или дерзко сверкающие, сейчас повлажнели от волнения.
Она гордо выпрямилась и с показной уверенностью распахнула дверь. Этот поступок потребовал от нее немало мужества, не зря ведь еще в детстве эта комната в башне замка была для них чем-то вроде пыточной камеры. Тина всегда играла со старшими братьями в шумные, озорные игры, иногда дралась, соперничая с ними в отваге и безрассудстве, и хвастливо задирала нос, слыша, как слуги звали ее бесстрашной малышкой. Но Огонек потеряла всю смелость, когда однажды братья затащили ее в эту комнату и показали разные ужасные инструменты, с жуткими подробностями описывая, как Мясник Ботвик отрезает ими язык или вырывает глаза. Мальчишки со смехом топали по покрытому кровавыми подтеками каменному полу и вытащили откуда-то банку с черными пиявками, готовыми, казалось, высосать из нее всю кровь. Валентина вспыхнула, вспомнив, что с ней случилось при виде Мясника Ботвика, волосатого гиганта, хозяина «пыточной» камеры. Она просто упала в обморок.
Когда Огонек выросла, то поняла, что Ботвик — всего лишь врач, хирург в замке и что он лечит раны, вскрывает фурункулы и вырывает больные зубы у всего семейства Кеннеди. Именно зубная боль привела сейчас сюда Тину. Девушке еще никогда не удаляли зубы, она даже не видела, как это делается, но догадывалась, что будет много страданий и крови.
— Заходи, я ждал тебя. — Великан говорил с сильным шотландским акцентом. Он поигрывал мускулами, гордясь тем, что может продемонстрировать свое мастерство. Тина буквально оцепенела от ужаса, но жившая в ее душе гордость предков-шотландцев позволила бы Огоньку скорее умереть, чем показать свой страх.
— У меня все готово, — Ботвик взялся за кошмарные щипцы, слишком огромные, на взгляд Тины. Она приросла к месту и чуть-чуть успокоилась после ободряющих слов Ботвина: — Я же не чудовище, я не сделаю тебе больно!
Дернув плечиком, девушка шагнула вперед. Гигант наклонился над ней так низко, что она почувствовала запах виски. Его бицепсы вздулись (Тина понимала: о сопротивлении и думать нечего), пальцы прикоснулись к ее рту, и Ботвик прохрипел:
— Открывай рот, будь хорошей девочкой.
Инстинкт самосохранения заставлял ее уклоняться от рук врача, но тот неотвратимо придвигался все ближе. Наконец, не в силах больше выносить грубое прикосновение, девушка вырвалась и отпрыгнула. Теперь их разделяла кушетка.
— Приляг на минутку, и все закончится, — настаивал Ботвик, однако Тина понимала, что тогда будет полностью в его власти.
Тина вспомнила реакцию семьи, когда она пожаловалась на зубную боль. Во взгляде младшей сестры Бесс она прочитала благодарность судьбе за то, что этот ужас приключился не с ней. Братья, деревенщина неотесанная, бурно веселились, узнав, что наконец-то не повезло и их красотке.
— Да я же почти не жаловалась! Это нечестно! — кричала Тина, а они хохотали еще громче, подмигивая друг другу.
— А кто сказал, что в жизни все должно быть честно?
Но больше всех она винила отца. Он приказывал, и никто не смел ослушаться. Робкая мать Тины даже побледнела, когда Роб Кеннеди, лорд Гэллоуэй, произнес:
— Она отправится к Ботвику!
— К Мяснику Ботвику? Ой, Роб, может, не надо?
— Ты слышала меня, женщина! И никакого нытья! — Он свирепо обвел глазами комнату. — Кто здесь еще посмеет советовать мне, чти лучше для моей семьи?
У Валентины перехватило горло, частое дыхание вздымало ее прекрасную грудь. Гигант перепрыгнул через кушетку и мощной рукой сжал ее плечи. Девушка закрыла глаза, чувствуя спиной каменный холод стены, и поняла: второй попытки высвободиться не будет. Врач, крепко держа за подбородок, откидывал ей голову назад. Тина умоляюще подняла глаза:
— Может быть, подождем до завтра?
— Не будь трусихой! Чем дольше ожидание, тем больше страх. Покончим с этим как можно скорее!
Прослыть трусихой было позором для Тины. Она собрала всю оставшуюся смелость и открыла рот. Мясник добрался до больного зуба. Длинные ресницы девушки опустились, она не могла не то чтобы стонать, а даже дышать. Вдруг словно что-то щелкнуло внутри нее, и Тина внезапно изо всей силы толкнула гиганта. Тот растянулся на плитках пола.
— Черт побери! — вырвалось у Ботвика.
Валентина мгновенно пожалела о случившемся.
— Ой, Ботвик, извини! — Помогая ему подняться, Огонек продолжила. — Я просто передумала. Боль вдруг прекратилась. Зачем же вырывать прекрасный здоровый зуб?
— Лгунья!
Гигант мрачно потирал ободранный локоть. Неожиданно Тина улыбнулась, и Ботвик подумал, что еще никогда в жизни не встречал такой ослепительной красоты.
— Можешь называть меня лгуньей, но только не трусихой. Не говори никому, что я испугалась, я ведь действительно не боюсь. Просто когда ты дотронулся до зуба, он перестал болеть. У тебя исцеляющие руки, Бот-вик.
