Дерзкая - [60]

– Понимаешь теперь, какой хороший и добрый Роджер? – проговорила Ева дрожащим голосом.

– Понимаю. – Джейми продолжил медленно ворошить костер. – Ты его хорошо воспитала, вырастила достойным и храбрым, а главное – не дала пропасть.

– А если ты отдашь его королю, какой тогда смысл в его добрых качествах?

Костер шипел и гудел, а Джейми молча смотрел на нее.

– Ты даже не понимаешь, как просто его погубить. Ведь он сейчас как травинка – его просто растопчут, – в отчаянии едва ли не выкрикнула Ева.

Джейми ничего не сказал, и она продолжила:

– И тем не менее ты сделаешь то, что собираешься, верно? И скажешь, что у тебя нет выбора, что ты связан клятвами и обещаниями и что это вынуждает тебя совершать ужасные поступки.

К его чести, он не отвел взгляд.

– Но, Джейми, как ты можешь? Неужели не понимаешь… – Ее голос замер.

Он понимал. Этот легендарный, непобедимый воин, что сидел сейчас у костра скрестив ноги, со сверкающим мечом, суровым взглядом и уверенными руками, совершенно не сомневался в собственной правоте. И все же, все же…

Он опустил взгляд к костру.

– Ева, ты знаешь, в каком состоянии находится королевство?

– Оно умирает.

– Нет. Оно взрывается, разлетается на части и долго не просуществует.

– И это дает право некоторым совершать ужасные поступки?

– В своем безумии они способны посадить на трон куда более страшного злодея.

– Куда уж хуже! – возразила Ева и зажала рот тыльной стороной ладони, понимая, что высказалась слишком уж эмоционально.

– К сожалению, всегда существует что-то худшее, – с горькой улыбкой возразил Джейми.

Сердце висит над пропастью и, как вздернутая жертва, раскачивается на всех ветрах мира, расплачиваясь за то, что сделано, и за то, что могло быть сделано. Иногда, в короткие передышки этого страшного качания, возникает безнадежный вопрос: «Как все дошло до этого?» Выдаются и спокойные дни, когда можно ни на что не обращать внимания или еще ничего не сделано и можно забыть, что было.

Существуют его, Джейми, дни: ураганные дни, когда самые сильные ветры кажутся просто слабым бризом по сравнению со сметающей все на своем пути силой потерянной, мятущейся души.

– Ева, – произнес он хрипло и, казалось, его пальцы с трудом коснулись ее полурасплетенной косы, которую она перекинула вперед, на грудь и живот. Еву будто пронзил разряд молнии. – Если бы сегодня я мог поступить по собственному желанию, то, взяв тебя за руку, пошел бы с тобой в домик с красной крышей. Но этот рай не для меня – я предназначен совсем для другого.

О-о, этот вырвавшийся ураган! Он подхватил ее, и слезы своими маленькими мокрыми локотками пробились к ней на глаза.

Ева была растеряна, подавлена, совершенно не готова встретиться с этой жестокой правдой: ее сердце открылось мужчине, который ее погубит, – поэтому сделала то единственное, на что оказалась способна: потянулась к нему, уверенная, что он не причинит ей вреда.

Глава 38

Джейми смотрел на ее протянутую руку, тонкую бледную руку с доверчиво расслабленными пальцами, и у него промелькнула мысль, что нельзя поддаваться соблазну, следует отвернуться, поступить порядочно…

Но Джейми не был порядочным.

Ее тело жаждало раскрыться для него, а он только и мечтал об этом, не в силах думать ни о чем другом, и напор этого желания был почти сокрушающим.

Она тоже хотела его. Ее будто несло к нему течением, и он больше не мог противиться желанию плыть к ней – тем более понимая, что она этого ждет от него, тем более в этот вечер, когда прошлое и будущее так сблизились, тем более когда они оказались так близки друг к другу.

Противоречивая, проницательная, недоверчивая, безрассудная Ева – и совсем рядом.

И он налетел на нее вихрем, надеясь пронестись и умчаться дальше, как делал всегда с того момента, когда увидел убийство отца на улице Лондона и стал скитальцем.

Коснувшись кончиков ее волос, но с трудом ощущая их шелковистость огрубевшими пальцами, Джейми попросил:

– Распусти волосы.

Ева вытащила из волос шпильки, ее косу больше ничто не сдерживало, и темные волосы волной легли ей на плечи.

– Ты прекрасна, – охрипшим голосом произнес Джейми, чувствуя удары сердца, бухающего как молот.

– А ты опасен.

– Тогда беги, пока не поздно. – Он заглянул ей в глаза.

– Я пытаюсь. – У нее сорвался голос.

«Сегодня никакого милосердия», – решил Джейми и, взяв ее за пальцы, потянул вниз. Ева обладала способностью выглядеть принцессой, даже опускаясь на колени перед воином.

Заправив непокорные пряди ей за ухо тыльной стороной ладони, положив пальцы на затылок, он ласково потянул ее вперед. У нее закружилась голова, из груди вырвался протяжный вздох едва сдерживаемого возбуждения.

Наклонившись, Джейми коснулся кончиком языка ее уха и шепнул:

– Я хочу поднять твои юбки.

– Я не позволю, – с дрожью в голосе и, казалось, во всем теле пролепетала Ева.

– Позволишь.

Его рука, ласково лежавшая у нее на затылке, не позволяла пошевелить головой, так что, не сдвинувшись с того места, где сидел, Джейми наклонился вперед и проложил дорожку поцелуев вниз по шее до небольшой впадинки между ключицами. Ее дыхание из размеренного превратилось в срывавшиеся с губ частые отрывистые вздохи.